Так сменялись формационные эпохи. Механизм этот можно называть революцией, причем революцией, охватывавшей огромные области, даже если новые формы возникали в небольшой части мира. Но то были революции смены формационных эпох, общественно-экономические революции высшего порядка. Революции самые значительные. Революции, имевшие грандиозные последствия. Революции, рождавшие века развития в определенных границах с накоплением условий для новой подобной революции, переворота более высокого уровня. Их детальное изучение даст еще много интересного материала. Из такой революции вышел капитализм в его торговой форме. Его развитие привело к кризису в конце третьей четверти XVIII в., когда случился не политический, но экономический революционный переворот — родился промышленный капитализм. С этого момента все победоносные социальные революции, яркими пятнами выступающие на полотне буржуазной истории, обеспечивали устранение преград для развития промышленности, форсировали ее создание и радикально изменяли под эту задачу общество. Однако то были революции внутри одной формационной эпохи, революции совершенно не такие, какие породили кризисы III и XIV в.
Великая русская революция именовалась многими левыми социалистической. Это была претензия на великую роль — смену формационной эпохи (формации в понимании большевиков). Тот же прицел брали в трактовке Китайской революции, восстаний на Кубе и в других странах. Маркс и Энгельс видели возможный приход социализма в результате пролетарской революции внутри сильного звена капитализма, его развитого центра; слабое звено в виде отсталых стран не могло дать базу для несущей новые отношения революции. Промышленная отсталость России не позволяла надеяться на великую социалистическую роль ее революции. К тому же, как справедливо подчеркивали троцкистские авторы, классики видели такую революцию как мировое явление. В России второй половины XIX в. виделась возможной буржуазная демократическая революция, но не социалистическая революция в принято тогда ее понимании.
Революция в России должна была укладываться в логику капиталистического развития, дав революциям на Западе опору или устранив для них угрозу внешней реакции. Энгельс так описывал обстановку в немало пострадавшей от кризиса 1870-х гг. стране: «Россия, несомненно, находится накануне революции. Финансы расстроены до последней степени. Налоговый пресс отказывается служить, проценты по старым государственным долгам уплачиваются путем новых займов, а каждый новый заем встречает все больше затруднений; только под предлогом постройки железных дорог удается еще доставать деньги! ...Здесь сочетаются все условия революции; эту революцию начнут высшие классы столицы, может быть, даже само правительство, но крестьяне развернут ее дальше… Эта революция будет иметь величайшее значение для всей Европы хотя бы потому, что она одним ударом уничтожит последний, все еще нетронутый резерв всей европейской реакции»