– Что вам известно? Что случилось? – мягко спросила Стефания, уже предполагая, что она скажет.
– Я ничего не понимаю! Очнулась на берегу. Когда открыла глаза, увидела его, – кивнула женщина на мужчину, – а потом мы обнаружили этого молодого человека.
– Ясно, – сказала Стефания. – Ясно, что ничего не ясно.
– Нам нужно найти укрытие. Гроза надвигается, – вмешался в разговор мужчина и наконец-то оглянулся на вновь прибывших. Его взгляд с любопытством скользнул по Анфисе, и, видимо, он нашел забавными ее воинственную позу и наряд под Лару Крофт. Мужчина усмехнулся, но, встретившись глазами со Стефанией, внезапно переменился в лице:
– Ты?!
Он вскочил на ноги, позабыв о спасенном им парне.
– Вы знакомы? – встрепенулась Анфиса. Такой поворот ее позабавил, она перестала хмуриться и с улыбкой обернулась к Стефании.
– Нет, мы не знакомы, – разочаровала ее та, и не обманула. Стефания готова была поклясться, что этого мужчину видела впервые, и дело тут было вовсе не в амнезии. Она не знала, что случилось перед ее пробуждением на берегу, но помнила предшествующую «отпуску» жизнь, и этого человека в ней не было. Благодаря хорошей памяти на лица Стефания узнавала спустя годы даже случайных знакомых, а уж мужчину с такой необычной внешностью она бы запомнила: на вид около тридцати лет, высокий и поджарый, словно бег или плавание входили в его обязательное ежедневное расписание, одет как будто вышел на прогулку – в широкие светло-синие джинсы с потертостями, зеленую футболку и летние кроссовки. Неформальности в его повседневный стиль добавляли серебряное колечко в брови и фенечки на запястьях. Но больше, чем браслеты и пирсинг, внимание привлекали ржаного цвета веснушки и броский цвет волос. Рыжина их была не кричащего морковного цвета, не отливала медью или золотом, а уходила в теплый каштан. В отличие от большинства рыжих, черты лица мужчины не терялись за россыпью веснушек и не блекли на фоне прозрачной бледности, а были яркими и выразительными – в первую очередь из-за темно-каштановых бровей и того же оттенка густых ресниц, да еще глаз цвета гречишного меда с затаившейся в глубине зеленью.
– Мы не знакомы. Я обознался, – поправил себя он, но, однако, задержал на Стефании взгляд. Уголок его рта дернулся в усмешке – то ли в саркастической, то ли презрительной. Отчего она вызвала у него такую реакцию? Напомнила кого-то, с кем не сложились отношения?
– Так что насчет укрытия? – напомнила Анфиса и поежилась. – Отдала бы что угодно за теплую сухую пещеру и костер!
– Так чего же не ищешь? – не слишком дружелюбно, словно на что-то сердясь, буркнул рыжий. Анфиса фыркнула, развернулась и пошла прочь, держа спину прямо и всем своим видом показывая презрение к грубияну. Достигавший поясницы конский хвост раскачивался в такт ее шагам.