В двух местах на берегу Данила выкопал неглубокие ямы, прорыл к ним каналы из водоема и бросил в набежавшую в ловушки воду приманку из крупы. Конечно, надежда на то, что сюда заплывет рыба, была слаба, но попробовать стоит.
Солнце, несмотря на то что оно, как и накануне, проглядывало через тюлевую завесу необъяснимой дымки, палило так, что футболка липла к спине и груди. Увидев, что Анфиса скрылась в пещере, Данила отошел чуть дальше по берегу, разделся до нижнего белья и, стараясь не намочить повязку, вымылся и простирал носки и футболку. Анфиса уже возилась у костра, мешая в кастрюле варево из макарон. Данила натянул на влажное тело джинсы, подвернул их до колен, как шорты, и развесил на ближайшем дереве свою чистую одежду. Затем подсунул под голову свернутое одеяло и, собираясь отдохнуть всего пять минут, прикрыл глаза. Песок приятно согревал спину, солнце оглаживало тело горячими ладонями, а легкий ветер убаюкивал… И Данила сам не заметил, как уснул.
Ему приснилась стена, разрезающая остров, будто пирог – на части. По ней взбирались существа, похожие на людей, но обладающие цепкостью пауков. Твари переставляли конечности так споро, словно ползли не по отвесной стене, а по горизонтальной поверхности. В первый момент Данилу захлестнуло отвращение, но следом за этим сиреной взвыла тревога. Эти существа несут им смерть! Страшную и неумолимую. Только вот сбежать некуда: с трех сторон они окружены проклятой стеной, а водоем, будто сеткой, оплетен туманом, в котором обитают не менее страшные гады. Данила заметался по берегу, зовя исчезнувших девушек, остановился под деревом в тени, чтобы перевести дыхание, и почувствовал, как что-то холодное капает ему на грудь и плечи. Он задрал вверх голову и увидел, что на дереве прямо над ним сидит одна из страшных тварей и, раззявив черную пасть, роняет ядовитую слюну. Существо было похоже на огромного хамелеона – цеплялось за ветку тонкими пальцами, выбрасывало язык и вращало в разные стороны крупными, как теннисные мячи, глазами. Под тонкой телесно-розовой кожей циркулировала черная жидкость, пасть твари утыкали игольчатые зубы, а хвост раздваивался и заканчивался жалами. Данилу передернуло не столько от испуга, сколько от гадливости. Тварь раззявила пасть шире и вдруг громко и четко произнесла:
– Сгоришь, рыжий!
Он моментально проснулся и открыл глаза. Над ним нависала Анфиса с мокрой одеждой в руках, с нее текла холодная вода и капала ему на голый торс. Девушка переоделась в один из тех халатов, которые они принесли накануне из заброшенного госпиталя, но этот ужас отечественного дизайна смотрелся на ней так кокетливо и соблазнительно, будто Анфиса была облачена в пеньюар из натурального шелка. Вот что значит, красивая девушка – и в мешке для картошки будет выглядеть привлекательно! Данила машинально хлопнул себя по покрасневшей груди, стирая капли, и сел.