Данила вспомнил, что предшествовало обмороку. То, что рана вновь открылась, он понял задолго до падения. Кровоточила она так сильно, что, возможно, за ним оставались бы следы, если бы кровь не впитывалась в черную землю. С каждым шагом идти ставилось все сложнее, но не из-за боли, а из-за связывающей по рукам и ногам слабости. К лодыжкам словно подвесили гири, на плечи навалилась тяжесть, будто невидимый гигант положил на них огромные ладони. Данила изо всех сил сопротивлялся и в этом сопротивлении утратил все чувства – не видел идущих впереди девушек, не слышал, звали ли они его. Он словно провалился в другую, параллельную реальность, где оказался зажат между давящим на него небом и притягивающей к себе землей. Отчего-то Данила понимал, что ему нельзя, категорически нельзя поддаваться соблазну лечь, что нужно как можно скорее покинуть эту выжженную территорию, вытягивающую из него вместе с кровью все силы. Но в тот момент, когда впереди показалась зеленая полоса луга, он проиграл. Небо с землей внезапно поменялись местами, и в первый момент ему показалось, что он не падает, а взлетает к прикрытому дымчатой завесой солнцу. В голове зашумело, но не от пульсирующей в висках крови, а от множества голосов, хаотичная какофония которых затем слилась в монотонное пение. Данила погрузился в темноту, но та оказалась не мертвой, а наполненной голосами, шепотами, шорохами и неуловимыми зрением движениями.
Только сейчас он осознал, что вернулся к испуганно взирающим на него Марине и Стефании именно потому, что был выносливым мужчиной, а не субтильной барышней, потому что сопротивлялся и победил. Правда, победа далась тяжело и забрала остатки сил.
– Нужно немедленно возвращаться. Не знаю, как мы его доведем, – шепнула Марине Стефания, все понявшая и без слов.
– Так и доведем. Потихоньку, – вздохнула та.
– Ты как? Сможешь? – обратилась Стефания уже к нему.
– Куда денусь, – буркнул Данила и с помощью Марины встал. Силы свои он все же переоценил – устоять на ногах смог, а вот когда сделал первый шаг, опять чуть не упал. Такую слабость Данила испытывал лишь однажды, когда тоже потерял много крови.
Марина помогла ему удержать равновесие и подставила плечо. Он с благодарностью оперся на нее, но, когда с другой стороны подошла Стефания, невольно отшатнулся. Всего лишь рефлекторно, но это движение не осталось незамеченным.
– Данила, – с укоризной качнула головой Марина и одарила его красноречивым взглядом. Да-да, он помнит про уговор не тащить прошлое в настоящее! Данила с видимой неохотой принял помощь Стефании, положил руку и на ее плечи тоже. Она приобняла его и отвернулась, но Данила успел заметить мелькнувшую в ее аквамариновых глазах то ли обиду, то ли огорчение. Неужели его отношение к ней так ее задевает? Вряд ли бы она отнеслась к нему с сочувствием, если бы узнала, что он сделал. Скорее, возненавидела бы его!