– Когда наш корабль упал, все оборудование разбилось, – говорит Виола. – Я никак не могу связаться с ними, предупредить, чтобы не летели. – И тут она изумленно охает. – «Ты должен их предупредить!»
– Нет, он не это имел в виду, – быстро говорю я. – По-любому.
Виола морщится:
– С чего ты взял?
– Кто и что имел в виду? – вмешивается Тэм.
– Сколько? – спрашиваю я Виолу, чувствуя, как резко меняется моя картина мира. – Сколько вас человек?
Виола делает глубокий вдох, и я понимаю, что этого она не говорила даже Хильди.
– Тысячи, – отвечает она. – Нас тысячи.
– Лететь им еще несколько месяцев, – говорит Хильди, передавая мне вторую тарелку с картофельным пюре.
Мы с Виолой уплетаем за обе щеки, так что говорят в основном старики.
Болтают без умолку.
– Космические полеты совсем не такие, как по визорам показывают. – По бороде Тэма течет мясная подливка. – Нужно много-премного лет, чтобы вообще куда-нибудь добраться. От Старого света досюда шестьдесят четыре года лёту.
– Шестьдесят четыре?! – вскрикиваю я, чуть не выплевывая картофельное пюре.
Тэм кивает.
– Большую часть пути ты заморожен, и время обходит тебя стороной, – говорит он. – Добираешься молодым и здоровым, если не умрешь по дороге.
Я поворачиваюсь к Виоле:
– Тебе шестьдесят четыре года?!
– Шестьдесят четыре по календарю Старого света, – говорит Тэм и задумчиво стучит по столу пальцами. – А по-нашенски это… сколько? Пятьдесят восемь? Пятьдесят девять?
Но Виола уже трясет головой:
– Я родилась на борту. И всю жизнь бодрствовала.
– То есть кто-то из твоих родителей был смотрителем, – говорит Хильди и, проглотив кусок чего-то вроде репы, поясняет: – Такой человек, который не спит и следит за кораблем.
– Мой папа, – отвечает Виола. – А до него – его мама и прадедушка.
– Погоди минутку. – Я соображаю куда медленней остальных. – Раз мы живем в Новом свете двадцать с лишним лет…
– Двадцать три года, – уточняет Тэм.
– …то вы улетели со своей планеты еще до того, как мы сюда попали, – заключаю я.
Я оглядываюсь по сторонам: неужели никому не приходит в голову тот же вопрос?
– Зачем? – спрашиваю я. – Зачем вы полетели сюда, ничего не зная о планете?
– А зачем сюда прибыли первые переселенцы? – спрашивает меня Хильди. – Зачем люди вообще ищут себе новое место для жизни?
– Потому что оставаться на старом месте уже нельзя, – отвечает за меня Тэм. – Там так плохо, что нельзя не уйти.
– Старый свет – грязный, жестокий и тесный мир, – говорит Хильди, вытирая лицо салфеткой. – Он кишит людьми, которые ненавидят и убивают друг друга, которые хотят только зла. По крайней мере, так было много лет назад.