– Всегда можно попить из реки.
– Сперва надо ее отыскать.
– Пожалуй.
Я делаю глубокий вдох, и мы бежим дальше.
– Тодд, – снова останавливает меня Виола. – Я тут подумала…
– Да?
– Этот Белый луч… или как его…
– Ну?
– Если подумать… – тихо, грустно и как-то смущенно говорит Виола. – Если подумать, то это мы привели армию в Фарбранч.
Я облизываю сухие пыльные губы. Мне ясно, куда она клонит.
– «Ты должен их предупредить», – произносит Виола в темноту. – Извини, но…
– Нам нельзя заходить в другие поселения, – заканчиваю я за нее.
– Похоже на то.
– Кроме Хейвена.
– Кроме Хейвена, – кивает Виола. – Он-то, надеюсь, большой, и маленькая армия жителям не страшна.
Вот так вот. На всякий случай, если кто не понял, теперь мы совсем одни. Сами по себе. Я, Виола, Манчи – и только ночной мрак в товарищи. Никто не поможет нам добраться до Хейвена, если он вообще есть. А если учесть, как крупно нам везет в последнее время…
Я закрываю глаза.
Меня зовут Тодд Хьюитт. Настанет полночь, и ровно через двадцать семь дней я стану мужчиной. Я сын своих родителей, пусть земля им будет пухом. Еще я сын Бена и Киллиана, пусть…
Меня зовут Тодд Хьюитт.
– Меня зовут Виола Ид, – говорит Виола.
Я открываю глаза. Девочка протягивает мне руку ладонью вниз:
– Это моя фамилия. Ид.
Секунду я смотрю на нее, на ее протянутую руку, а потом крепко стискиваю в своей и отпускаю.
Пожимаю плечами, чтобы поправить рюкзак. Нащупываю за спиной нож. Бросаю взгляд на бедного, тяжело дышащего Манчи с обрубленным хвостом и опять смотрю на Виолу:
– Виола Ид.
Она кивает.
И мы бежим дальше, в ночь.
– Разве может Хейвен быть так далеко? – спрашивает Виола. – Не вижу ни одного логического объяснения.
– А какое-нибудь другое объяснение видишь?
Виола хмурится. Я тоже. Мы устали и с каждой минутой устаем все сильней – и пытаемся не думать о том, что видели в Фарбранче. Мы идем и бежим уже чуть ли не полночи, а реки все не видно. Я начинаю бояться, что мы не туда свернули, но даже если так, отсюдова уже не повернешь.
– Отсюда, а не отсюдова, – бормочет Виола за моей спиной.
У меня прямо глаза на лоб лезут.
– Вот нельзя так! Во-первых, если будешь читать чужие мысли, никто тебе спасибо не скажет.
Виола скрещивает руки на груди:
– А во-вторых?
– А во-вторых, как хочу, так и говорю!
– Ну да, я заметила.
Мой Шум начинает волноваться, и я делаю глубокий вдох, но тут Виола шикает на меня, ее глаза сверкают в темноте, и она смотрит куда-то в сторону.
Плеск воды.
– Река! – лает Манчи.
Мы бежим дальше, поворачиваем, сбегаем по небольшому склону, опять поворачиваем, и вот она, река, прямо перед нами, широкая, гладкая и спокойная, куда спокойней, чем в прошлый раз. Мы молча падаем на скалистый берег и пьем, а Манчи забирается прямо в воду и жадно лакает.