– Я тебе что, служанка? – грозно начала она.
Захар Ильич окинул взглядом убогий стол. Втайне он всегда мечтал об уютном доме. Пока он работал, его выручала хорошая столовая в университете. Но когда наступали выходные и ему приходилось обедать дома бесконечными покупными салатами, Захар Ильич, боясь признаться в этом самому себе, спрашивал себя, нет ли какого-нибудь другого места, где бы он мог вкусно поесть и с кем-нибудь поговорить. Сейчас его чувства рвались наружу.
– Значит, ты считаешь, – храбро сказал он, – что у тебя нет никаких обязанностей по дому? Супружеских обязанностей, – пояснил он.
– Мог бы не говорить об этом при людях! – возмутилась Нина Федоровна. – Супружеские обязанности я выполняю, не жалея сил.
– Боюсь, что я имел в виду другие обязанности, – пробормотал профессор, и вздохнул. – Мне надоели бесконечные сосиски Я не могу больше есть эти дурацкие магазинные полуфабрикаты.
– Я тебе покупаю самые дорогие салаты, – возмутилась Нина Федоровна.
– А я хочу недорогие каши и домашние супы, – упрямо сказал профессор. – Я старый человек.
Клеопатре Апполинариевне стало жаль профессора.
– Захар Ильич, – неосторожно сказала она, желая помочь. – Приходите ко мне обедать. У меня всегда хорошие супы, и живу я от вас недалеко…
Не надо было ей этого говорить. Нина Федоровна наклонил голову, и понеслась на нее, как бык на тореадора.
– Я давно поняла, к чему вы клоните, – визжала она. – Бессовестная! Отбирать чужого мужа на старости лет!
Эта мысль раньше не приходила Клеопатре Апполинариевне. Но теперь, когда Нина Федоровна высказала ее, она подумала – почему бы и нет. Захар Ильич, видимо, подумал о том же самом, потому что их взгляды встретились и они оба погрузились в глубокую задумчивость. Нина Федоровна старалась напрасно – ее крика не замечали. Во всяком случае, не замечали те двое, кому они были адресованы. Что касается остальных, они быстро встали и засобирались, торопясь увести от безобразной сцены детей. Дети же уводиться совсем не желали и с любопытством юных сплетников ждали, что произойдет дальше. Илья, Миша и Янка послушно пошли одеваться, потому что их юные сердца крика не выносили. Более старшая поросль сопротивлялась.
– Тетя Ася, ну сейчас, она же еще не закончила, – упиралась Ирка.
Нина Федоровна, наконец, замолчала. Она почувствовала сигнал опасности и с тревогой посмотрела на мужа, который, в свою очередь, глядел в пространство. Клео, которая все это время сидела, подперев щеку кулаком, очнулась от задумчивости.
– Да-а, – сказала она. – А какое я готовлю жаркое в горшочках!