Он протяжно и тяжело вздохнул.
– Он умолял меня поверить, что говорит правду, умолял взять его к себе в дом. Но я велел ждать.
Он сделал глоток узо.
Вивека спохватилась и тоже выпила немного, не переставая думать, как страшно было тогда Миколасу. Неудивительно, что он такой непробиваемый.
– Он думает, что я хочу очистить имя Петридес, но я думаю лишь об искуплении грехов. В некотором смысле я его получил. Я горжусь внуком и тем, что он делает. Он хороший человек. Он рассказал мне, почему привез тебя. Мальчик все правильно сделал.
Вивека подавила ухмылку. Причины, по которым она оказалась здесь, так сложны, что поступок Миколаса можно счесть и правильным, и нет, с какой стороны посмотреть.
– Однако ему так и не удалось окончательно все забыть. Разве то, что он делает, это для меня? Нет. Он выстроил эту крепость для себя. Он никому не доверяет, никому не подчиняется.
– И ему никто не нужен, – пробормотала Вивека.
– Поэтому у тебя такое несчастное лицо, πουλάκι μου?[3]
Вивека залпом допила узо, и вскоре приятное тепло побежало по ее телу. Она вскинула голову и поправила волосы.
– Он ведь никогда не полюбит меня, верно?
Эребус посмотрел на нее с тоской, которую даже не пытался скрыть. Ведь в этом доме не лгут друг другу. Вивека замерла, глядя на старика с надеждой.
– Думаю, нам пора продолжить игру, – сказал он, вставая.
Миколас поднял голову и увидел выходящую из лифта Вивеку. Она пользовалась им, лишь когда спускалась в тренажерный зал, но сейчас она была одета для ланча.
Неожиданно она пошатнулась, и он бросился к ней.
– Ты в порядке?
– Все хорошо. – Она придерживалась рукой за стену. – Просто забыла, как на людей действует узо.
– Ты пила узо?
– С твоим дедом. И, пожалуйста, не злись. Это была его идея. Думаю, мне надо вздремнуть перед ужином. Кстати, он собирался заняться тем же.
– Это так вы играете в нарды?
Он взял ее за руку и повел в спальню.
– Обычно мы обходимся без узо. – Она остановилась, развернулась к нему и положила ладонь на грудь. – Сегодня мы разговаривали.
Это насторожило Миколаса, он внимательно вгляделся в лицо девушки.
– О чем вы говорили? – От неприятных подозрений во рту появилась горечь. Он сделал шаг назад, не выпуская при этом ее локоть.
– Эребус любит тебя, ты знаешь. – Губы ее сжались, на лице появилось трагическое выражение. – Он надеется, что ты его простишь.
Миколас заморгал и отдернул руку.
– Он понимает, что тебе сложно это сделать. Впрочем, мне кажется, если ты и попытаешься, он себя простить не сможет никогда. Это так… печально. – Вивека отвернулась и оперлась плечом о стену. – Неужели ты никого не подпустишь к себе, Миколас? Тебя устраивает такая жизнь? Секс без любви?