– Я побоялся предупредить тебя, что еду. Боялся, что ты уйдешь и не дашь мне шанса убедить тебя остаться со мной навсегда.
Сердце ее билось так часто, что она не могла вздохнуть.
– Тебе надо только попросить, – прошептала она.
– Попросить. – Миколас погладил ее по голове. – Я не хочу оскорбить тебя такой просьбой. Я имею право лишь просить тебя стать моей женой. Ты согласна, Виви?
Сердце остановилось.
– Ты серьезно?
– Конечно, серьезно! – Миколас опешил. – На этот раз, подняв вуаль, я хочу быть уверен, что увижу лицо моей женщины. Впрочем, так было и в первый раз, просто тогда я не понял.
Вивека обхватила его за шею.
– Да. Конечно, я согласна!
Их поцелуи были долгими и нежными, они стали знаком примирения и воссоединения навеки. Притяжение друг к другу стало еще сильнее, ведь теперь они были открыты и честны.
– Я хочу заняться с тобой любовью, – прошептал Миколас. – Любовью, Виви. А завтра мы проведем с тобой самый лучший день нашей жизни вместе.
– Я тоже очень этого хочу. – Вивека не могла и не хотела скрывать своего счастья. – Я люблю тебя, Миколас.
– Папа, мне холодно.
Вивека была в своей студии. Теперь ее мир состоял из игрушек Каллии и занятий живописью, которые она наконец решилась продолжить. Позади три года уроков черчения, пастели, масла, акварели, и она начинала думать, что зря все это затеяла. Муж, разумеется, постоянно ее хвалил, но доверять необъективному человеку нельзя.
Вивека вытерла руки тряпкой и подхватила с пола розовый джемпер дочери.
Войдя в гостиную, она поняла, что это лишнее. Миколас усаживал их трехлетнюю дочь себе на колени.
Каллия обхватила отца за шею и положила головку с вьющимися темными волосами ему на плечо.
– Я люблю тебя, – произнесла она нежным детским голоском.
– Я тоже тебя люблю, – ласково ответил Миколас, и Вивека чуть не прослезилась. Так было каждый раз, когда она видела эту сцену.
– И Лео я тоже люблю, – продолжала Каллия, имея в виду новорожденного сына Трины. Девочка рыдала, когда настала пора расставаться с родными и возвращаться домой. – Папа, ты любишь Лео?
– Он запачкал слюнями мою новую рубашку, – притворно обиженно произнес Миколас. – Но, да, его я тоже люблю.
Каллия весело засмеялась и продолжила игру.
– А ты любишь тетю Трину?
– Все больше и больше.
– А дядю Стефаноса?
– Он мой лучший друг.
– А дедушку ты любил? – Малышка ткнула пальчиком в фотографию на стене.
– Да, очень сильно.
Каллия не могла помнить прадедушку, но он держал ее на руках и сказал тогда Вивеке, что у дочери ее глаза, а Миколаса назвал самым счастливым человеком на свете.