– Видно, шатун, – равнодушно сказал Карху. Как будто и не он вызвал тень, которая прогнала опасного зверя.
Еще пара дней – и они добрались до тайника. Карху внезапно остановился у огромного сугроба, принюхался совершенно по-звериному. Потом он вдруг зарылся туда по самую макушку – и выудил наружу отличные саамские лыжи с широкими полозьями, подбитыми скользким тюленьим мехом. Их он отдал Айникки вместе с некоторыми теплыми вещами, которые она смогла подогнать по себе, а сам так и продолжал месить снег своими огромными унтами. Казалось, он не уставал вообще никогда.
Когда приходило время еды, Карху охотился – по-своему, по чародейски. Сначала Айникки думала, что звери – в основном зайцы – попадаются в силки, которые он незаметно для нее ставит по утрам. Но потом увидела, как звери сами выходят из леса, и догадалась, что они откликаются на его мысленный приказ. Они подползали к нему, почти не дыша, словно уже мертвые, и Карху мгновенно убивал их голыми руками. Умирали они быстро и легко, но Айникки почему-то было неприятно на это смотреть. Да и привкус у мяса потом был какой-то странный. Как-то она спросила, почему. Карху предположил, что это, должно быть, от ожидания смерти.
– У добычи всегда разный вкус – умерла ли она своей смертью, или была затравлена, или убита в честном бою, погибла ли мгновенно или долго мучилась в силках, – со знанием дела рассуждал он. – Душа-ис уже отлетела и ищет другое пристанище, – а мясо, видишь, всё запомнило…
Эти рассуждения навели Айникки на новую мысль, и она спросила, не райден ли Карху. Он усмехнулся и отрицательно покачал своей косматой головой. А потом долго думал о чем-то, словно вспоминая прошлое.
А на другой день приключилось нечто по-настоящему удивительное, наводящее на самые серьезные размышления.
Начать с того, что они взобрались на здоровенный ледниковый валун, и Карху показал ей вдалеке нечто, напоминающее далекие облака, стеной застилающие горизонт.
– Это же горы! – пояснил он, отвечая на ее удивленный взгляд. – Снежные вершины Врат Похъёлы, глупая!
– Там уже Похъёла? Так близко?!
Карху снова ухмыльнулся.
– За горами – Внутренняя Похъёла. А границу Внешней Похъёлы мы перейдем сегодня или завтра. Меня только одно удивляет, – пробормотал он, обращаясь уже не к Айникки, а к себе, – почему я не слышу зова пограничного идола? Ну ладно я – все равно он на меня не действует. Но неужели ты ничего не слышишь?
– Что именно?
– Ну, некий голос, который подсказывает тебе, что надо идти сюда, а не туда?
– Нет…
– Очень странно.
К полудню их путь пересек глубокий овраг с отвесными стенками. Ближайшая стенка весьма кстати осыпалась, так что Айникки съехала вниз, как по горке, и даже весело взвизгнула, когда Карху поймал ее, не дав врезаться в противоположную стену. Овраг, петляя, вел на север, дно его оказалось удобным и ровным. Айникки могла бы скользить на лыжах гораздо быстрее, но чародей почему-то строго запретил его обгонять. Вскоре им попался подъем. Пока Айникки бочком забиралась наверх, Карху взлетел на пригорок в три прыжка и сразу понял, почему на сей раз никто не пытался сбить его с пути.