Скорее всего задушен.
Судя по выступившей крови, можно утверждать, что порез, возможно, был сделан после удушения Ильи Евсеева.
Каких-то особых признаков борьбы нет.
Предположительно, убийца хорошо знаком жертве, так как все двери и окна были закрыты. То есть, я думаю, что существует вероятность того, что Илья Евсеев сначала впустил своего убийцу, а потом закрыл за ним дверь.
Так же может, что убийц было несколько».
Марк решил долго не мучить планшет, а особенно его слабую зарядку поэтому легким движением руки, он захлопнул чехол и убрал его в свою небольшую сумку. Пока он занимался закрытием молнии, заметил, как серебристый бегунок зажевал ткань от рукава его пиджака. Не страшно, конечно, но когда он дернул рукой, чтобы высвободить материю, то на ней остался видимый порванный след, что очень огорчило Марка.
Вообще, он всегда был очень внимателен к своему внешнему виду. Марк считал, что по-другому никак нельзя, ведь его знали многие люди в полиции, да и не только. Может быть, кто-то и не мог узнать его лицо, например, на улице, но имя знали или хотя бы слышали практически все.
Недавно его лицо долго украшало первые страницы газет, как с хорошей точки зрения, так и наоборот. Если разобраться и быть точнее, то сначала все было слишком плохо: его представляли, скажем, не с очень приятной стороны, но потом вышло опровержение этой глупой новости, и его популярность возросла до внушительных размеров. Конечно, все последствия от этого отразились очень сильно на его работе.
Отдернув вниз темно-синий пиджак, который сидел на нем как влитой, и поправив галстук, Марк сделал пару шагов к двери. Он просунул руку в карман своего черного пальто, которое висело на вешалке в начале комнаты, чтобы отыскать свой телефон. В основном никто не стал снимать с себя верхнюю одежду, так как понимали, что здесь они задержатся ненадолго, но Марк не стал этого делать по трем причинам: это было просто не приличным по отношению к хозяевам дома, а приличие и манеры для него значили очень много. Вторая — здесь стояла жуткая духота, а третья причина заключалась в том, что он знал, что ему еще придется здесь подождать своего сводного брата Вадима Игнатьева. Им обоим дали это дело. Но Марка наняло частное лицо, естественно, отдельно от всей полиции вместе взятой, а Вадима поставили на это преступление, по совершенно чистой случайности, причем так, что никто не удосужился ему даже позвонить и сообщить об этом.
— Я поговорил с его женой, — раскрылась дверь в комнату, где проходило главное действие. Светловолосый, высокий, с обгорелым лицом мужчина, в некоторых местах даже выгоревший от солнца, вошел в комнату, с виду он выглядел лет на тридцать с небольшим, и передвигался очень вальяжно. Марк обратил на него внимание, но телефон, который он достал из своего пальто интересовал его в данный момент гораздо больше. Вошедший мужчина по профессии был клиническим психологом и часто сотрудничал с полицией, поэтому с ним обычно приходилось очень часто пересекаться. Психолог остановился почти в проеме двери и продолжил говорить, разминая пальцы на руках. — В общем, я отправил ее в дом ее родителей. Кто-то из ваших согласился довезти ее до туда.