— Марк, ты прочитал записку? Теперь дай и я в тишине спокойно ее прочитаю. А то твои очередные мудрёные речи меня очень сильно сбивают. Да и подумай-ка лучше, как она здесь оказалась? — сказал Вадим и вновь опустил голову к листочку:
«26 февраля.
Я буду вести дневник, и это первая запись в нем…
Как оказалось, я люблю убивать…
Нет, это серьезно… Правда…
Не удивлюсь, что когда-нибудь у меня появятся поклонники и последователи…
Придумают нелепое прозвище…
Порой мне кажется, что обманули не только их, но еще и меня…
Не оставляет отпечаток пальцев…
Не оставляет улик…
Да, это все про меня…
Читая эти строки снова и снова, мне будто бы становится лучше…
Ох, Илья…
Бедненький Илья…
Ты, считай, пострадал ни за что…
Мне было тебя сначала даже немножко жаль…
Не могу теперь перед тобой извиниться…
Хотя, возможно, мне кажется, что это когда-нибудь случится…
Прости…
Но почему-то, когда ты умер, мне стало не интересно, ты перестал сопротивляться…
Осталось еще кое-что…
Но…
Во мне правда есть хорошая сторона…
Вообще, она отключилась в тот момент…
Потому что совсем бессильна…
Вам все еще интересно?
Не перестали еще читать мое художество?
Открою тайну:
Почему же именно наш бедный Илья?
Чистая случайность…»
— Бред какой-то. Ну, что я могу сказать, — начал Вадим, после двухминутного молчания. И снова тишину нарушил глубокий вздох Марка. — И это дурацкое многоточие.
Этот вздох олицетворял не безысходность, как это обычно бывает. Этот вздох означал у него чувство какого-то стояния на месте. Ему нужен был разгон или какое-то яркое событие, чтобы за него зацепиться, и вот оно. Эта записка одновременно значила для него очень многое и одновременно ничего, для него это была пустышка, ненужный клочок бумаги, потому что Марк был уверен, что на ней не будет никаких отпечатков. Но все-таки он позже отправил записку на экспертизу, где его предположение все-таки подтвердилось. Вадим достал из ящика в столе небольшой прямоугольный пакетик, куда поместил записку.
— Это бред какого-то сумасшедшего… — сказал Вадим и посмотрел на Марка. — И вот с этим придурком мы имеем дело?
— Нет, погоди. Мне кажется, это вовсе не бред, вот если по подробнее разобраться…. Знаешь, ты просто никогда не умел глубоко вникать в текст, Вадим.
— Что бы мне хорошо вникнуть в текст, мне нужно прочитать его хотя бы два раза, и без твоих дурацких комментариев, — сказав это, Вадим потянулся и с неохотой оперся локтем о стоящий рядом стол, положил подбородок на свою раскрытую к верху ладонь и отдал Марку записку.
— Главное сейчас не начать паниковать, и не рассказывать всем о найденном. Ну вот смотри: во-первых, написано так, чтобы не понять, какого пола наш убийца, а во-вторых, вот эти слова «как оказалось я люблю убивать…» это говорит о том, что убийца пытается нам показать, что у него не все в порядке с головой. Явно, что он или она делает это намеренно, но не факт, что так есть на самом деле.