Впереди заблестела голубая полоса Борисфена. По мере приближения река становилась всё шире и величавее. На берегах самой полноводной в Скифии реки, жили скифы-пахари, которые сеяли хлеб не для собственного потребления, а для продажи. Их привязанность к земле и позволила Анахарсису предположить, что возможно именно они смогут построить первые города. Он старался не замечать их удручающей бедности. Что поделаешь, Анахарсис был не только прагматиком-философом, но и поэтом-мечтателем. Философ думал и анализировал, а мечтатель в своём воображении видел на берегах Борисфена начало новой истории скифов.
* * *
Священное урочище Эксампей встретило путешественника тишиной. Больше года прошло с той поры, когда Анахарсис покинул этот край. Недавно отшумел праздник «Начало мира», который он не застал и теперь целый год до следующего праздника в урочище можно будет встретить только жрецов. А рядом с этим священным местом располагались редкие стоянки мастеров по литью и ковке металлов. Они изготавливали всё, в чём тогда нуждалось скифское общество, от оружия и предметов быта до изящных украшений. В промежутках между праздниками они создавали свои шедевры, чтобы потом в день праздника продать их.
Анахарсис спешился и повёл лошадь под уздцы. Дальше ехать верхом запрещалось. Несколько в стороне, на расстоянии примерно одной стадии, он заметил чёрную струйку дыма, почти вертикально уходящую вверх благодаря безветренной погоде. Заинтересовавшись, Анахарсис изменил свой путь. Пройдя половину стадии, он услышал звонкие удары металла о металл. Тропинка идущая по краю урочища привела путника к старому дубу, под кроною которого расположились литейная мастерская и кузница, накрытые общей крышей из толстых кожаных шкур. Анахарсису показалось, что когда-то он здесь уже был. Конь, почувствовав человеческое жильё, радостно заржал. Стук в кузнице прекратился и, отодвинув полог, из мастерской вышел чёрный от копоти обнажённый по пояс человек. Черты лица его были Анахарсису знакомы.
— Да благословят тебя Боги! — воскликнул человек, поднимая в радостном приветствии руки. — Я знал, что ты придёшь за своей чашей, Анахарсис!
— За чашей? — удивился Анахарсис.
Человек укоризненно покачал головой.
— Орик всегда выполняет свои обещания.
— О Боги! Прости меня за мою забывчивость, — приложив руку к сердцу, сказал Анахарсис. — Орик! Дай мне обнять тебя.
Похлопав гостя по спине, Орик усадил его на пригорок и вынес из мастерской чашу с настоем травы безыменки. Такой настой не только утолял жажду, но и поддерживал силы раненым и усталым.