На мгновение юношу охватило сильнейшее желание раскрыть Генри все эти чувства, сказать, что старый снайпер дал ему все, в чем он нуждался, еще до того, как он сам осознал свою нужду в полной мере. Но парень знал: Генри не любит излияний чувств – не потому, что он их подавляет или замыкается в себе, а потому, что такова его натура. Разговоры об эмоциях в ней не находили места и никогда не найдут. Особенно столь пространные.
Ничего страшного. Недавние события научили его не доверять людям, которые считают необходимым без конца повторять, как они тебя любят. Лучше переусердствовать с отрицанием.
Джексон улыбнулся Генри, вздохнул и покачал головой.
– Что? – встрепенулся Генри.
Юноша еще раз вздохнул.
– Трудно поверить, что через тридцать лет я буду выглядеть… – он указал на снайпера, – как ты.
– Ты шутишь? – Генри в фальшивом возмущении подпер бока кулаками. – Ты должен сказать мне спасибо, молодой человек! Тебе здорово повезло!
Все трое расхохотались.
– А теперь главное, – подчеркнуто назидательным тоном произнес Генри. – Я каждый день занимаюсь спортом. Каждый день! Да-да, смейся… подожди, пока тебе исполнится пятьдесят, тогда посмотрим, сможешь ли ты протащить свою задницу хоть один круг по стадиону…
– Ты хотел сказать, пятьдесят один? – вставила Дэнни.
– Не перебивайте, барышня, иначе посажу под домашний арест, – погрозил пальцем Генри. – Дальше. Во-вторых, – внимание, это очень важно! – я чищу зубы щеткой и ниткой, полощу их, благодаря чему они в идеальном состоянии. Нет, правда, ни одной дырки. Ни единой.
«Да, – подумал Джексон Веррис, – к новой жизни еще привыкать и привыкать», но он не сомневался, что она того заслуживает.
КОНЕЦ