Ехать поездом предложил сам Дормов. По воздуху он, конечно, добрался бы быстрее, но объяснил куратору, что если американцы пожелают его перехватить, то в первую очередь расставят своих людей в аэропортах и даже привлекут на подмогу местных охранников. За железнодорожными вокзалами, разумеется, тоже следили, однако в массе пассажиров затеряться легче – даже с телохранителями. Если честно, Дормов просто не любил летать самолетами. На поезде хотя бы можно в любой момент сходить в туалет, что в его возрасте немаловажно.
Он подозревал, что, если бы даже изъявил желание лететь в Москву самолетом, тамошние бюрократы зарубили бы идею на корню. Не потому, что авиапассажиров легче выследить, а чтобы поставить его на место – в России были, конечно, довольны, что он возвращался на родину, однако это вовсе не означало, что достаточно щелкнуть пальцами, и все бросятся исполнять его желания. Бюрократы всегда становятся в позу, чтобы хоть как-то скрасить унылость своей доли. Дормов на них не обижался. Он тоже мог показать, что и после тридцати пяти лет, проведенных в Штатах, не разложился и не стал капризным.
По правде говоря, с возрастом Дормов ко многим вещам стал относиться проще. Например, лет двадцать назад его бы страшно раздражала девочка, бегающая туда-сюда по проходу и тараторящая по-французски с мягким бельгийским акцентом. Теперь он был не против детей и детских шалостей, особенно если из ребенка прет наружу восторг от поездки на поезде. Пройдет совсем немного времени, и малышку застращают, загонят в серость и заурядность, которые во многих местах выдаются за добропорядочность. Или же она станет циничной и вредной, придираясь ко всем и каждому, неоправданно считая, что это ее как-то выделяет или делает умнее.
Поезд еще не покинул вокзал, а сидящий рядом телохранитель в тысячный раз спросил, не желает ли Валерий кофе или перекусить. Дормов покачал головой и отвернулся к окну. Двое других охранников – типичные русские богатыри, невозмутимые, каменнолицые, но куда более внимательные, чем могло показаться остальным пассажирам, сидели по другую сторону маленького столика.
Сосед же выглядел моложе и неопытнее. Видимо, был на задании в первый раз и еще не понял, что от него требуется сидеть тихо и смотреть волком или, на худой конец, делать неприступный вид. Он то и дело спрашивал Валерия, не желает ли он чего поесть или выпить, удобно ли ему, не нужно ли принести одеяло.
Да, Юрий говорил, что много людей ждут не дождутся возвращения блудного ученого в лоно матушки России. Юрий не мог удержаться, чтобы не расцветить фразу. Наверное, потому, что работа Юрия требовала от него часто бывать как на Западе, так и на Востоке. У агентов из-за этого проявляются некоторые странности.