Тем не менее в доме Верриса имелась своя сигнализация – на всякий случай. Персонал «Гемини», которому Клэй поручил установку, посетовал, что столь современную систему будет трудновато проложить, не нарушив исторического облика здания. Веррис спросил, какой ответ они предпочитают: что система не настолько современна, как ему говорили, или что они плохо знают свое дело?
Сигнализацию установили без заминки, как и все последующие обновленные версии. Веррис время от времени проверял ее лично и не сомневался, что непрошеным гостям путь в дом заказан.
Поэтому, проснувшись перед рассветом, он сразу почувствовал: что-то не так. На сон он никогда не жаловался, спал, по собственному выражению, основательно. Его навыки и физическая кондиция были не менее основательны, благодаря чему он обладал обостренным вниманием – именно поэтому присутствие в доме кого-то еще немедленно его разбудило.
Клэй затаился, надеясь услышать какие-нибудь шорохи и по ним определить, с каким количеством враждебных элементов придется иметь дело и где каждый из них находится. Выяснить, каким образом они преодолели защитный периметр, не вызвав срабатывание внутренней сигнализации, можно потом. Ночной караул будет жалеть о своей халатности всю оставшуюся паршивую жизнь, если не дольше.
Прошел, казалось, целый час, прежде чем он услышал новый шорох – на этот раз в спальне сына. Веррис напрягся. Что это, дурацкий розыгрыш по пьяни? Подобное однажды случалось, но не здесь, а в офисе учебного центра. Его люди были склонны к грубым шуткам, но никто из них не осмелился бы вломиться к нему в дом – в этом он был абсолютно уверен. Но если в дом проник кто-то чужой, многим не сносить головы.
Веррис беззвучно встал, надел халат и потихоньку поднялся по лестнице. В комнате Младшего горел свет – непорядок. Сын еще не вернулся на родину. Когда попытка убрать Брогана накрылась медным тазом, Веррис распорядился, чтобы Младший тихо сидел на явочной квартире в Колумбии и ждал дальнейших указаний. Он лично отдал приказ, прежде сын всегда был надежен и послушен.
Веррис достал из кармана халата пистолет и, прильнув к стене, осторожно заглянул в спальню.
На кровати сидела вылитая копия Генри Брогана, как если бы ему было сейчас двадцать пять лет. С помощью пинцета и кривых металлических щипцов юноша извлекал из своего бока и бросал на полотенце с монограммой мелкие осколки.
Нудное, неприятное занятие осложнялось кровотечением. Всякий раз, как он доставал осколок покрупнее, из раны выливался новый сгусток крови – не так много, чтобы потерять сознание, но достаточно, чтобы развести порядочную грязь.