Она что же, решила, что я намерена отрезать барону что-нибудь нужное?
— Речь всего лишь об анализах крови, лучше бы всей семьи, — успокоила я. — И, конечно, нужно сделать сперматограмму.
— Спе… — повторила свекровь слабым голосом.
— Мама, это всего лишь медицинские исследования, — успокаивающе проговорил барон, пока маменька не схлопотала удар. Впрочем, особенно счастливым он тоже не выглядел. — Чтобы снять проклятие.
Донал старательно прятал улыбку за чашкой кофе. Весело ему?
— Для этого нужна наша кровь? — Свекровь принялась обмахивать платком покрасневшее лицо. — И твоя… Ох!
Замечания о неподобающей теме разговора она так и не сделала, что говорило о многом.
Сохранять на лице невозмутимое выражение «все в интересах науки» становилось все трудней, но пока я справлялась. Главное — не расхохотаться в голос.
— Конечно, — подтвердила я веско. — Нужно хотя бы достоверно выяснить, приобретенное это проклятие или унаследованное. Возможно, у девочек оно латентно, тогда может быть передано ими последующим поколениям, понимаете?
Вряд ли она знала словечко «латентно», но поняла — это что-то очень, очень страшное.
— Д-да, — выдавила она, бросив взгляд на испуганных дочерей. Хелен кусала губы, Джорджина чуть не плакала. — Конечно, если ради девочек…
— Пока не оборудована лаборатория, я начну с теоретической части и элементарных исследований. Внешний осмотр, анализ крови, изучение фамильного древа и тому подобное.
— Маргарита, дорогая. — Барон поднялся. — Если вы уже закончили завтракать, я хотел бы пригласить вас прогуляться. Пойдем?
Спорить я, конечно, не стала и охотно променяла сомнительное удовольствие от семейного застолья на небольшой супружеский променад.
Правда, гулять здесь было особенно негде, разве что пройтись по галерее или посидеть в зимнем саду. В сад он меня и привел, это уже становилось традицией.
Барон усадил меня в кресло, сел напротив и лишь тогда заговорил:
— Маргарита, я понимаю ваши чувства. Мама вела себя непозволительно, я прошу у вас прощения.
Я хотела было поинтересоваться, не онемела ли, часом, моя свекровь, раз сама не смогла выговорить даже коротенькое «извини», но прикусила язык. Несправедливо высказывать Фицуильяму за выходки его матери, тем более что он дал ей укорот.
Вместо этого я спросила:
— Почему мы все еще на «вы», если ваши мать и сестры говорят мне «ты»?
Кстати, без разрешения.
Он не удивился смене темы. Поморщился и сжал пальцами переносицу.
— Боюсь, мама не уделяла должного внимания воспитанию Хелен и Джорджины. — Муж подался вперед и взял мои руки в свои. — Маргарита, вы вправе злиться на них, но… Они моя семья и я прошу вас быть с ними терпимее.