— Маргарита, дорогая, как ты?
— Все хорошо, благодарю вас, — ответила я настороженно, пытаясь угадать, чем вызван этот визит.
Не всерьез же она беспокоится! Хотя, может, и всерьез — другой наследник тут как тут, а сын-барон все еще бездетный. Поневоле встревожишься.
— Надеюсь, обед был вкусным? — продолжила свекровь, так же маяча на пороге.
— Очень, спасибо.
Не нравились мне эти расшаркивания.
— Я рада. — Она поправила кружевной воротничок. — Тебе нужно есть побольше мяса и рыбы.
— Зачем? — удивившись, я захлопнула альбом и поднялась. — Кстати, вы так и не сказали, почему за завтраком мне не дали молока.
— Дорогая, зачем тебе молоко? Ты ведь должна соблюдать диету, пока не родится малыш! — Свекровь улыбнулась и протянула мне листок бумаги. — Здесь написано, что тебе можно, а что нельзя.
Что за новости?
Я бегло ознакомилась со списком разрешенного: мясо, грибы, шоколад, рыба, соленое, острое и жареное. Странная какая-то диета.
Зато в перечне, озаглавленным жирным «Нельзя!!» значились злосчастное молоко, сливки, творог, сыр… Еще орехи, яйца и выпечка.
— Это еще что за… — слово «бред» я проглотила с трудом, — суеверия?
— Дорогая Маргарита. — Свекровь понизила голос. — Мы ведь хотим, чтобы первым родился мальчик, правда?
Она снисходительно потрепала меня по плечу.
В первый момент я лишилась дара речи. Это ведь антинаучно! За пол ребенка ответственен отец, это аксиома.
— Рада, что мы нашли общий язык, дорогая, — прощебетала свекровь, приняв мою растерянность за смущение. — Не бойся что-нибудь забыть, я прослежу, чтобы ты питалась правильно.
Кивнула и лебедем поплыла прочь.
Я обессиленно упала в кресло. Верните меня обратно! Я готова даже терпеть поучения маразмагичного профессора Поупа, только не выходки баронской семейки!
К ужину собралась вся семья, не было только Донала. Хотя с чего я взяла, что он постоянно столуется с хозяевами? Может, последние события были настолько из ряда вон, что выбили семейство из колеи и нарушили привычный уклад?
Трапеза протекала чинно. Свекровь виртуозно дирижировала беседой, вовлекая в нее и дочерей, и сына, и даже меня. Впрочем, я отделывалась междометиями, жевала и глотала, почти не чувствуя вкуса.
Барон выглядел усталым и рассеянным, пропуская мимо ушей щебет сестер и плавную речь матери. Иногда, забываясь, он перехватывал столовый нож на манер кинжала. Фицуильям осведомился о моем здоровье, рассеянно кивнул, услышав, что со мной все в относительном порядке, и снова набросился на мясо.
Наевшись, я отложила приборы и подозвала лакея.
— Томас, будьте добры, принесите стакан молока.