Холтоны повторили свои показания и один за другим отправились восвояси. Я торчал в кабинете шерифа, читая свежий отчет баллистика, и через открытую дверь имел удовольствие наблюдать хмурые лица обоих. Едва ли дома их ждал приятный семейный вечер.
Мердок сидел в своем плантаторском кресле и озадаченно вертел в пальцах карандаш. Памятуя о договоренности с Холтоном-старшим, я поведал ему лишь часть из того, что удалось узнать. Известие о наркотиках, которыми дочь копа угощала приятелей, сразило шерифа наповал. Его мозг усиленно переваривал полученную информацию.
– Слушайте, – сказал он наконец, – У нас в Саннивейле немало ветеранов и просто психов, которые сидят на всякой дряни… Но чтобы школьники!..
– Увы, шериф. Время не стоит на месте. Дети сейчас очень рано взрослеют.
– Это-то верно, – вздохнул Мердок, – Вот только что с этим делать – ума не приложу.
– Пока рано переживать. Мисс Шумер впервые принесла таблетки на дружеские посиделки и денег с ребят не просила. Вряд ли можно говорить об отлаженной торговой сети. Думаю, нам повезло, и эту затею удастся пресечь в самом начале.
– Дай-то бог, – пробормотал шериф, когда я покидал его кабинет.
Из отчета удалось узнать, что обнаруженная в гостиной Шумера гильза соответствовала калибру 45 авто. Ничего нового. Я передал документ напарнику и пошел в комнату отдыха, где надеялся вздремнуть. Уилкинс на удивление живо закончил возню с бумагами и привез Меган через каких-нибудь двадцать минут. Я едва успел сомкнуть веки.
– Подымайся! – окликнул меня напарник, зажигая свет, – Девочка в комнате для допросов.
Я с трудом уселся, потирая глаза. Девочка! Меньше всего мисс Шумер ассоциировалась у меня с этим словом. Хитрющая, изворотливая и решительная – совсем не те черты, которыми должен бы быть наделен ребенок. Впрочем, что я знаю о детях? Последний разговор с сыном состоялся месяц или два назад – не помню точно, звонил ему в коротком промежутке между пьяным сном и похмельем.
Уилкинс протянул мне кружку с остатками кофе:
– Ты что-то совсем неважно выглядишь.
– На себя посмотри, – я с отвращением выпил теплую с горьковатым вкусом жидкость.
– Я что, до пенсии месяц остался… А тебе еще работать…
В голосе напарника звучала неподдельная тревога. Он давно привык к моему пьянству и даже перестал бурчать на эту тему, но теперь отчего-то не на шутку беспокоился. За окном сгустились сумерки; я взглянул на отражение в оконном стекле: осунувшееся лицо, неровная щетина, помятый пиджак – будто бы все как обычно.