Дверь в ее палату он узнал по тому, что снаружи караулил агент полиции. Двинулся к нему.
Увидев, как он приближается, полицейский окинул его взглядом и спросил:
– Что происходит?
– Понятия не имею, – ответил Робин. – Мне приказали явиться сюда.
Агент взглянул на часы:
– Странно: меня должны сменить в два.
Робин пожал плечами:
– Не знаю, что тебе сказать.
Полицейский схватил рацию, прикрепленную к поясу:
– Спросим у сержанта.
Робин остановил его:
– Наверняка здесь какая-то ошибка, сейчас спущусь и доложу.
– Ладно, – согласился дежурный.
– Как там дела внутри? – будто из чистого любопытства спросил Робин, показывая на дверь.
– Профайлер сделал перерыв, девушка, полагаю, спит.
Робин кивнул и направился прочь, но на полпути обернулся:
– Раз уж я здесь, можешь пойти покурить или попить водички, я могу задержаться минут на пять.
– Ах черт, здорово, – обрадовался полицейский. – Спасибо, ты настоящий друг.
Робин проследил, как он идет по коридору, сворачивает за угол. Подождал еще несколько секунд, потом оперся спиной о дверь, нащупал ручку. Убедившись, что никто на него не смотрит, повернул ее и быстро проскользнул в палату.
Было темно, только слабо мерцали, перемигиваясь, лампочки на медицинских приборах вокруг кровати. Он подождал, пока глаза привыкнут к полумгле, и мало-помалу предметы начали выступать из сумрака. Со стороны кровати доносилось дыхание – размеренное, спокойное.
Моя любовь сладко спит, подумал он. Как же она будет счастлива, когда увидит меня. Все-таки пятнадцать лет вместе – почти как законный брак.
Он подходил все ближе. Хотел разбудить ее поцелуем.
У самой постели застыл, улыбнулся. Протянул руку, чтобы приласкать спящую, но не нашел ее.
Постель была пуста.
– Привет, Банни.
Мужской голос прозвучал прямо за его спиной. Он невольно вздрогнул, стал оборачиваться.
– Не двигаться, – велел тот, кто стоял позади.
Он отчетливо слышал, как стучат сапоги: его окружают, берут на мушку. Наставили на него стволы с приборами ночного видения. Послали, должно быть, спецподразделение. Такое внимание ему льстило. Он помотал головой, все еще не веря, что наступил конец, потом медленно поднял руки, сдаваясь.
– На колени, – приказал тот же голос.
Тон не был властным. Наоборот: спокойным, терпеливым. Это его чуть-чуть приободрило.
– Руки за голову.
Он подчинился, чувствуя, как сердце рвется на части и слеза скользит по щеке. Мысль о том, что все кончено, была не так мучительна, как осознание того, что он никогда больше не увидит любимую. Его схватили, надели наручники.
– Могу я хотя бы узнать, кто арестовал меня? – спросил Робин.