– Понимаю, – кивнула женщина, правда, без особой убежденности. – Но чем я могу вам помочь?
– Можете сказать мне, сколько детей из тех, кого вы принимали на ферме, пережили нечто подобное тому, что пережила Андретти?
Женщина повернулась к нему, посмотрела в упор:
– Все они.
Дженко старался не выдать изумления, он никак не рассчитывал на такой ответ.
– Все? – переспросил он.
Женщина поставила трость и сняла кофейник с конфорки. Прихрамывая, донесла его до большого дубового стола, прихватив заодно две красные эмалированные кружки. Пригласила Бруно сесть на одну из лавок, уселась сама.
– Мы с мужем создали этот приют много лет назад, – сказала она, указывая на что-то, находившееся за спиной Дженко.
Тот развернулся и понял, что она показывает фотографию в рамке, стоявшую на каминной полке. На ней был запечатлен мужчина, улыбающийся в объектив: в руках охотничье ружье, вокруг группа детишек.
– У нас не было своих детей, и мы решили посвятить себя чужим, обездоленным.
– Благородное начинание.
– Надеюсь… – кивнула она. – Мои особенные детки, вот как я называла их… И любила всех до единого, как будто сама их родила. Ни один не разочаровал меня. Где они сейчас, не знаю, но уверена, что до сих пор живу в их памяти. Все, чему я их научила, им пригодилось в жизни.
Женщина говорила о них так, будто они в самом деле были необыкновенными существами, а не просто проблемными детьми. Бруно подумал, что только сила любви способна превратить изъян в дарование.
– Никогда не слыхали о «детях тьмы», господин Мустер?
– Нет, – признался Дженко, но от такого определения мурашки побежали по коже.
– Ну так вот: это пропавшие несовершеннолетние, которых потом находит полиция или они необъяснимым образом появляются сами, как Саманта Андретти, – пояснила Тамитрия Уилсон. – Бессовестные люди похищают их и подвергают насилию. Одни убегают, других отпускают. Но время, проведенное в плену, накладывает отпечаток на всю их оставшуюся жизнь.
– Почему – «дети тьмы»?
– Потому, что их часто держат в подземельях, заживо похороненными. Снова увидев дневной свет, они как будто рождаются вторично. Но им никогда не стать такими, как прежде. – В наступившей тишине старуха разлила кофе по кружкам и протянула одну Дженко.
Сыщик пригубил черное пойло и тут же забросил удочку.
– В конторе, прежде чем ехать сюда, я переворошил много папок, и мне встретилось дело десятилетнего мальчика, который в официальных документах обозначался только инициалами: Р. С.
Женщина задумалась.
– Мне нужно знать, в какой период времени он жил на ферме, – заявила она.