– Я и так все знаю, – произносит та.
Саманта в изумлении. Как это – она все знает, что это значит?
– Я и есть игра.
Последние слова вонзаются в голову, как металлические шарики в пинболе. Саманта краем глаза успевает заметить перемену. Руки девчушки уже не заведены за спину, и что-то сверкает на уровне бедра. Свет неоновой лампы падает на обнаженный клинок.
– Он сказал, что я должна это сделать, – говорит девочка, занося нож. – Если я это сделаю, он отпустит меня домой.
Сколько шагов их разделяет? Где-то с десяток? Инстинкт, отточенный за долгое-долгое время заточения, подсказывает, что у нее три выхода. Убежать. Бороться. Погибнуть. Она уже почти выбрала первый, но передумала. И вместо того чтобы бежать, бросается на девчушку. Та, понимая ее намерения, поступает так же. Обе, сцепившись, движутся к двери – железной двери, отделяющей жизнь от смерти. Саманта ближе, но она должна завладеть ключом. Хватает девочку за руку, выкручивает запястье, разгибает пальцы. Хватает. Выдергивает. Сжимает в кулаке. Выбегает, тянет на себя дверь; девочка тоже вцепилась в косяк обеими руками, выронив нож. Обе провожают взглядом сверкающее лезвие, пока оно падает на пол. Саманта тянет изо всех сил, а девочка, упираясь ногами, кричит:
– Нет! Нет! Нет!
Дверь захлопывается с громким лязгом, отдающимся по всему лабиринту. Саманта проворно вставляет ключ в замочную скважину. Дрожащими руками закрывает на один оборот. На второй. На третий. А девчушка все кричит, плачет. И Саманта ненавидит ее. Самой лютой ненавистью. Потом сама издает вопль.
– Все кончилось… Сэм, ты слышишь меня? Все кончилось.
Доктор Грин сжимал ее в объятиях. Но она продолжала биться, вырываться.
– Послушай, Сэм, ты теперь в безопасности. С тобой ничего не случится.
Но от отчаяния ее сотрясала дрожь, которая никак не унималась.
– Теперь дыши глубже… Вот так…
Она сделала вдох: кажется, стало легче.
– Продолжай, Сэм, не останавливайся.
В самом деле помогло.
– Я не хотела… – пролепетала она еле слышно.
– Чего ты не хотела? – спросил доктор Грин, прижимая ее к себе.
– Умоляю, прости меня…
– За что тебя прощать, Сэм? Ты ничего не сделала…
Но Грин не понимал, что говорит не Саманта, а девчушка из лабиринта.
– Открой, умоляю. Прости меня, – рыдает девчушка за запертой дверью. – Умоляю, не оставляй меня здесь!
Саманте все слышно из ее комнаты, но она решила не отвечать. Сидит на матрасе, прижав колени к груди, смотрит в пустоту. И не обращает внимания.
– Я больше не буду, честное слово!
Теперь Саманта не доверяет ей. Девчушка не оставила ей выбора. Таковы правила игры. И этой игрой предусмотрено, чтобы девочка, запертая в комнате, кричала и плакала, пока хватит сил.