Интересно, а она с душ, что мары к рукам прибрали, свой процент имеет? Десятину, так сказать? Или нет?
Но спрашивать не стану. Мне от этой информации ни жарко ни холодно.
– Что касаемо награды, – весомо произнесла Морана. – По правде, не заслужил ты ее, ведьмак, но я не только грозна, но и добра. Добра к тем, кто моему сердцу мил, а ты, уж не знаю как, сумел в него пробраться. Сама тому удивляюсь!
– Отрадно слышать! – смахнул я из края глаза несуществующую слезинку. – Матушка-богиня.
– Нет, может, и правда тебя убить? – топнула ножкой в сафьяновом сапожке о землю Морана. – И будь что будет?
Ну да, перегнул я палку, согласен.
– Больше не стану, – приложил я руку к сердцу. – Честно-честно! Оно само!
– Само, – проворчала богиня. – Само – это когда у теремной девки живот до носа вылезает, а мужа нет и не было. А ты, поганец эдакий…
– Чем наградите? – перебил ее я, не желая выслушивать вторую серию упреков. – Правда интересно!
Морана глянула в серое небо над своей головой, как бы спрашивая у него, почему из всех обитателей мира ей достался именно я, а после взмахнула платочком, который извлекла из широкого рукава платья.
Миг – и на ее ладони лежит хорошо знакомая мне книга. Ого. Теперь она и так может делать?
– Здорово! – не стал держать эмоции при себе я. – А можно спросить?
– Ну? – с сомнением разрешила собеседница, как видно, более не ждавшая от меня ничего умного или пристойного.
– В детстве читал, как одна гражданка такие же штуки устраивала. Или мультик видел? Не помню. Не важно, – затараторил я. – Так вот она в один рукав вино выливала, в другой кости забрасывала, потом ими, рукавами в смысле, махала, и эти пищевые отходы в лебедей и водоем превращались! Вы так можете?
– Что за чушь? – поморщилась богиня. – Кости – в лебедей? Так не бывает!
– Н-да, – почесал я в затылке. – То есть если лягушку на болоте поцеловать, она не превратится в умницу и красавицу? Ну не всякую, естественно, лягушку, а ту, что зачаровали? Я как-то так и думал.
– От целования с лягушками только бородавки на губах могут статься, – постучала себя по лбу пальчиком богиня. – Какие красавицы на болоте могут обитать? Кикиморы да трясинницы – это да. Но их красивыми даже после чрезмерного винопития не назовешь! И уж тем более умными.
– Так и знал, что сказки врут, – печально подытожил я. – Экая досада!
Что примечательно – я не придуривался. Мне на самом деле было очень интересно найти ту границу, где заканчивались легенды и предания, и начиналась суровая реальность. Пока она была размыта, к тому же иногда все оказывалось совсем не тем, чем казалось. Но почему бы не спросить?