– Две недели, – ворчал Родька, в очередной раз забрасывая удочку. – Прямо как крот какой-то – рою, рою землю. Тьфу!
– С перерывами на второй завтрак, обед, послеобеденный сон и так далее, – заметил я. – Кто-кто, а ты не перетрудился.
– Какой он у тебя все же ворчунишка! – звонко рассмеялась Жанна, устроившаяся рядом со мной. – Маленький, а вредный.
– А ты вообще помолчи, нежить. – Шерсть на голове моего слуги встала дыбом, отчего он стал похож на панка из времен моего далекого и беспокойного детства. – Тебе слова не давали.
– Тебе тоже, – резонно заметил я, чуть откидываясь назад. – Жанна наша гостья, будь любезен проявлять вежливость и дружелюбие по отношению к ней.
– Я не обиделась, – бросила девушка, чуть отвернувшись от нас в сторону. – Вот еще… И было бы на кого? Вот в «Инстаграм» меня троллили, так троллили. А тут… Подумаешь, какой-то мохнатый коврик из «Икеи»!
– Веселая у тебя компания, – услышал я голос дяди Ермолая, который появился из кустов, как всегда, внезапно и вдруг. – Здорово, ведьмак. А я смотрю с опушки – на берегу костерок горит. Думаю – никак опять какие туристы пожаловали? За ними, знаешь, глаз да глаз нужен. Об тот год эти паразиты на дрова три молоденьких березки срубили. Лень им, пакостникам, было чутка до леса пройти, валежника набрать.
– Долго потом их по чащобам своим водили? – заинтересовался я.
– Два дня, – с достоинством ответил Лесной хозяин. – Так помотал, что они чуть с ума не сошли. Раз пять до шоссе давал подобраться, так чтобы они шум машин слышали. К «Борисьево» пару раз подводил, там вечно собаки лают и дети шумят. Дам послушать людей маленько, почуять надежду, что они выбрались, да и обратно к оврагам их, к оврагам. Там мрачно, гнилью пахнет, деревья старые, злые на весь мир. Ух они у меня побегали!
– Потом-то отпустил? – уточнил я.
– Отпустил, – кивнул дядя Ермолай. – Не стал губить. Поначалу хотел их погонять по лесу, да и отдать Трясиннику, после пожалел. Девка среди них башковитая оказалась, смекнула, что к чему. То ли слышала чего когда, то ли память крови проснулась, не знаю. Заставила их у меня прощения попросить. На коленях, в голос.
– Встали?
– А то, – нехорошо усмехнулся леший. – Нынешние человеки только тогда сильны, когда середь каменных домов ходят, а как пару дней по лесу побегают без дорог да еды, мигом с них спесь слетает. Нет, может, один понимающий на сотню найдется, так он зазря молодняк рубить не станет.
– Это да, – согласился я.
– А мы, батюшка, тут картошечки пекём, – вежливо, не то что с Жанной, произнес Родька. – Не желаете с нами отужинать? И сальце есть, и хлебушек.