— Между прочим, она уже второй день пьет обезболивающие, — сказала по секрету однокурснице Таня Губанова, но так громко, что слышали практически все. Именно эта — яркая блондинка с глазами — изумрудами, после неудачи Маши займет её место, и осознав это, девушка широко улыбнулась Сальникову, а тот лишь закатил глаза.
— Мария, потерпите, вы же будущая балерина, — величаво напомнила Валентина Марковна, когда в очередной раз услышала стон.
Если, чтобы начаться новому дню городу требуется множество солнечных лучей, то в медицинских учреждениях с сотнями стационарных пациентов тьма ночи не была помехой круглосуточной работе персонала.
Женский крик нарушил тишину приемного отделения Городской Клинической больницы номер один.
Блять!
Станиславу Сладенькому осталось всего полтора часа до окончания еженедельной смены в этом гадюшнике. Т о, что больница находилась в центре мегаполиса, не спасало ее от приема всякого сброда, типа шлюх с проломленной башкой или алкашей с прободением язвы. И сидя в таком идеально-чистом помещении, врач никогда не знал, что за сюрприз приготовило ему этот храм жизни и смерти. Но еженедельные дежурства так же, как и многочасовые операции приближали его к заветной цели — собственной лаборатории по трансплантологии. Именно об этом он мечтал с пятнадцати, лет, когда на его руках умер отец, которому просто не успели найти новое сердце, хотя деньги были собраны. Стас же желал не только улучшить базу органов, излечивая некоторых пациентов бесплатно, но и попытаться создать искусственные.
Стас не считал свои побуждения благородными, просто он нашел дело всей жизни, которое могло принести ему известность.
Известность.
Это именно то, чего он хотел с самого детства, с тех пор как всякие ироды дразнили его во дворе и школе, — доказать всем и каждому, что его фамилия просто набор букв и звуков, а не показатель сущности. Родители хоть и предлагали сменить фамилию, но он никогда не стремился идти по пути наилегчайшему. Отец добился признания в боевом спорте, и Стас не хотел срамить его честь, тем более посмертно. Он то, как раз всегда и требовал от сына признать, что фамилия ничего не значит.
Хотя женщины, которых Стас так любил укладывать в постель, признавали, что он полностью оправдывает свою фамилию.
Это только злило.
Злость вряд ли могла подарить женщинам то удовольствие, которого они ждали. Впрочем, некоторым даже нравилась жесткость Стаса, порой граничащая с жёсткостью. Именно с этими тяжелыми эмоциями он регулярно, в свободные от дежурств часы, загонял им член до основания.