— Еще бы!
— Вот только одна проблема… — Аня посмотрела на одного из Близнецов и бросилась головой в омут: — Братишка пропал.
— Да не пропал он, — беспечно махнула рукой Наташа. — В полнолуние всегда вырывается и бежит куда глаза глядят. Старый потаскун. Вернется через день-два.
— И ты не боишься, что с ним может что-нибудь случиться?
— Раз двадцать пугалась, а потом привыкла. Его не перевоспитаешь. Можно только шампунем от блох вымыть и накормить таблетками против глистов.
— А на тебя, дорогая, как полнолуние действует? Не ты ли сейчас, как и Братишка, в бегах от живого мужа… — Аня старалась сохранить серьезное выражение на лице. Но Наташа сделала такие страшные глаза, что обе снова рассмеялись.
О загадочных обстоятельствах исчезновения сеттера Аня не решилась рассказать подруге.
Всем злачным и разгульным местам они предпочли театр, в котором работал Анин знакомый администратор по прозвищу Станиславский.
Прозвище приклеилось к нему в юности и свидетельствовало о том, что Станиславский прилагал немалые усилия, чтобы стать великим режиссером. Но что-то ему помешало — то ли жена и трое детей, то ли неудачный роман с примой, любовницей истерически ревнивого главного режиссера театра, куда Станиславский был распределен по окончании Института театрального искусства.
Все эти подробности выплывали у Ани из памяти по очереди. Любовница главного режиссера была когда-то ее школьной подружкой. Лерочка Белова, так звали подружку, после скандала опутала какого-то загулявшего в России американского туриста, научила его опохмеляться и улетела с ним за океан. Американский турист по волшебному совпадению оказался бродвейским продюсером, в постановках которого Лерочка должна была бы теперь блистать. А Станиславский работает администратором в театре, который ставит мюзиклы из бродвейского репертуара.
Станиславский был блеклый замотанный мужчина неопределенных лет, неопределенного телосложения и таких же смутных целей в жизни, однако способный поддаться Аниному обаянию. Он узнал ее мгновенно, хотя видел всего несколько раз на Лерочкиных домашних праздниках. Наговорил море комплиментов, растроганно держась за сердце. Все в его манерах было по-театральному преувеличенно.
Аня, как ни старалась, не смогла припомнить его настоящего имени.
Он усадил подруг в партере и взял с Ани обещание заглянуть к нему в кабинет после спектакля — выпить шампанского в честь встречи старых друзей.
Давали, естественно, мюзикл. Русский мюзикл по немецкой пьесе а-ля Бродвей. О любви и деньгах, большой любви и больших деньгах.