— Там же, где и шило, наверное! — поддержал товарища Ян. Шипастый ошейник и пирсинг в нижней губе низкорослого крепыша выглядели комично и без его забавных комментариев. А уж с холодным десертом в руках…
— Серьезно, что ли? — Танька даже отодвинулась от такого.
— Да ты чего? Это шутка! Может и нам взять напрокат это чудо техники? Развлечемся…
Вообще-то, на коньках Танька умела. Ну, стоять — так точно! Но каталась гораздо хуже Мелл, и училась, не используя способности.
«Я же появилась на коньках? Значит и кататься умею, — рассуждала Танька.
Ага. На качелях. Ничего, что коньки были для льда? — уменьшило уверенность Второе Я.
Но я же не упала!
Ты еще в балетной пачке была. И как? Фуэте нигде не жмет?
Да ну тебя. Зачем настроение портишь?»
— Может, лучше про полосатых чертей еще расскажете, — Танька все еще надеялась отвертеться от роликов.
— Девчонки, вы кто? Такие необычные вопросы задаете, — поинтересовался Юджин.
— Она, — Мелл кивнула на Таньку, при этом мечтательно закатив глазки. — Смерть. Синеглазая.
— А ты — Жизнь? — поддержал игру Юджин.
— Ну, можно и так сказать. Что-то вроде ангела хранителя. А тебе зачем? — начала весело скакать вокруг него Мелл.
* * *
— Традиционный вопрос: это они чего? — техник выглядел совсем уж надутым снобом, восседая в кресле, словно на троне.
— Это они… это. Веселятся, в смысле, — осторожно ответил оператор.
— Особенно заметно веселье на лице одной из них…
— Улыбка и смех, прыгающая походка. Все верно, — оператор даже сверился со справочником.
— Я тебя все-таки слишком сильно приложил, — отставил в сторону швабру техник. — Что ж, у нас вечность на исправление ошибки. Добротой, — в руке появился веник.
— То есть, теперь я могу…? — потерялась наивная осторожность.
Возле большого роллердрома была ярко раскрашенная спортивная площадка, и Танька, невзирая на окрики и призывы компании, отправилась разминаться. На пневматической груше[2] легко меняла удары под разными углами на прямые. Умудрялась даже доставать, для ее роста слишком высоко подвешенную, жертву ногами в прыжке.
В общем, развеселилась не на шутку и совсем перестала обращать внимание на окружающих. Когда перешла от тайской груши[3] к тяжелому мешку[4], застывшая вокруг тишина постепенно вернула ее в действительность.
«И какого они все на меня уставились?
Ты голыми руками работаешь, — самоустранилось Второе Я, представив для себя аппетитный сладкий леденец.
И что? Никогда не видели?
Не-а. Уже должна была переломать кости. И мешок не знает, куда от тебя спрятаться, а ему полагается висеть на месте. Он для тяжеловесов, разве не понятно?