Заскрежетал лёгкий металлический барьер, перегораживавший выезд. Машина неторопливо двинулась вперёд, проползла по спиральному пандусу и снова была остановлена на выходе. Но всё опять прошло без сучка, без задоринки. Пропущенный автомобиль набрал ход, и только тогда я рискнула выпрямиться и бросить взгляд через заднее стекло на стремительно удаляющееся здание кинотеатра. Площадь была с другой стороны за углом, сквозь полуоткрытое окно доносились звуки оркестра. С того мгновения, когда я обратилась в бегство, подгоняемая автоматными очередями, едва ли прошло больше десяти минут.
Вот только вопрос — а куда меня теперь везут? И зачем? Рука словно сама собой скользнула в карман.
— Где вас высадить? — спросил тем временем Свеннисен таким тоном, словно каждый день подбирал раненных киллерш, и это занятие давно стало для него рутиной.
— Э-э… — протянула я. — На пересечении Двадцать пятой авеню и Третьей радиальной.
Он спокойно кивнул, и машина на следующем же перекрёстке развернулась в указанную сторону. Если его и смутила необходимость ехать почти на самую Окраину, он ничем этого не показал. Впрочем, он там уже побывал не так давно.
Мотор работал бесшумно, дорогой автомобиль катил плавно, словно вагон в вакуумной трубе, мимо мелькали улицы, постепенно становившиеся всё более знакомыми. Я напряжённо сверлила взглядом затылок человека за рулём, краем глаза поглядывая в боковое стекло. И только когда показался названный мной перекрёсток, и «Мэдлин-Би» затормозила у тротуара, я позволила себе перевести дыхание и убрать руку от удавки.
Поразительно, но, кажется, он действительно собирался меня просто отпустить.
Дверца откинулась, пропуская в безупречно кондиционирующийся салон запах не самых свежих пирожков из близлежащей забегаловки. Можно было бы просто выйти и сделать вид, будто так и надо, но я медлила.
— Вы спасли мне жизнь, — чопорно произнесла я. Выталкивать из себя слова было трудно, но чувствовать себя обязанной этому золотому мальчику было бы ещё хуже.
— Пустое, — он обернулся, положив руку на спинку переднего сиденья, и ослепительно улыбнулся. — Кто бы отказался помочь такой хорошенькой женщине.
Мне потребовалось изрядное усилие, чтобы не скривиться. Кажется, этот сладенький красавчик считает себя неотразимым.
— Я у вас в долгу.
— Ну, что вы, мне это не составило никакого труда.
— И всё же я считаю себя обязанной вернуть долг.
— Я уже сказал вам — вы мне ничего не должны.
— Кроме жизни. Если я когда-нибудь смогу быть вам чем-нибудь полезной…
— И слушать ничего не хочу, — отрезал он. — Никаких долгов.