— Хм… — азартные игры среди Стрелков были под запретом, а вот спортивные каналы мы смотрели. Честно говоря, никогда не была особой поклонницей спорта, но среди моих товарищей по Ордену встречались завзятые болельщики. Я помню, какие страсти кипели в Башне во время финала Больших Гонок, проходивших в нашем городе, как подпрыгивали и кричали парни перед телевизором во время трансляции, а потом спорили до хрипоты, разбирая перипетии состязаний. И да, в основном болельщики принадлежали к мужскому полу, хотя была среди них одна девица, способная и азартом, и познаниями дать фору любому из них.
— Но вообще-то это варварство, — вдруг сказала Альма, — охотиться весной. Если уж так хочется, то охотничий сезон должен быть осенью, когда выводки уже подросли. А убивать птиц, когда они готовятся стать родителями…
— Да ладно вам, — сказал вдруг Шон, сегодня, разнообразия ради, вместо Альмы делавший заметки на планшете. — Эти правила ввели, чтобы поголовье дичи не сокращать. А на нашей планете не так много охотников, чтобы популяции что-то угрожало.
Альма покачала головой, но спорить не стала. Я невольно кинула взгляд в ту сторону, куда ушли наши охотники — и вместе с ними Фредерик: видимо, тоже реализовывать охотничьи инстинкты. Не только я, он тоже вёл себя со мной так, словно ничего не случилось — ровно и доброжелательно поздоровался со мной утром, и с тех пор мы практически не общались, так обменивались порой замечаниями и улыбками. Кажется, я должна уже привыкнуть к его манере сперва выкинуть чего-нибудь, а потом виртуозно делать вид, будто это был не он, и вообще тут ни при чём.
Охотники вернулись на закате, когда я, сидя рядом с палаткой, любовалась игрой красок на небе. Вот что на нашей планете действительно красиво, так это закаты и рассветы, но из-под купола ими трудно насладиться. Как оказалось, вернулись охотники не с пустыми руками: Фредерик направился прямо ко мне, и рядом со мной на траву плюхнулась тушка птицы длинной примерно от локтя до кончиков пальцев. Оперенье у неё было по большей части серое и довольно невзрачное, но хвостовые и маховые перья переливались всеми оттенками сапфирового, окаймлённого чёрным по краям.
— Свой удачный выстрел я посвятил прекрасной даме, — объяснил Фредерик. — И охотничий трофей по праву её.
Почему-то в этот раз у меня и мысли не возникло, что он насмехается или ёрничает.
— Спасибо, конечно, — я осторожно приподняла тушку за лапы. — Только что мне с ней делать?
— Ощипать, — он присел рядом на корточки. — Красивые перья, можно будет ими украсить сумочку или туфли. Будет эксклюзив. Даже на платье можно нашить.