Жаль, что я не могу рассказать ей всю правду, хоть не уверен, что после этого что-то бы принципиально изменилось.
— Соня, иногда в жизни так получается, что не все будет, как хочется.
— Почему?
Святая простота. Я бы сказал, что влюблен по уши, что не могу жить без этой женщины и не хочу, чтобы она была слишком далеко, потому что тогда я могу потерять ее. Сказал бы, что когда людям хорошо вместе, то быть рядом — нормально, потому что в разлуке хреново. Я бы много чего сказал на самом деле, но я никогда не врал своему ребенку и не буду этого делать, даже чтобы успокоить этого маленького демоненка.
Потому что плакат с надписью «Холостяк» так и висит над моей жизнью, и я не готов его снимать. Даже ради симпатичной очаровательной малышки в смешных носках, чей ум до сих пор возбуждает меня не меньше, чем воспоминания о ее груди и языке на костяшках моих пальцев. И впервые в жизни просто плыву по течению, потому что сзади на всех парах несется зажратая крокодилица, которой я с удовольствием выбью зубы и вырву когти.
— Пожалуйста, не пугай Йори, — прошу я, вспоминая, что в прошлый раз это хорошо подействовало. — Она в чужом городе, у нее нет друзей и родители очень далеко. Есть только я и ты, и больше никого.
Наверное, я не самый плохой отец, хоть уже сейчас понятно, что наделал много ошибок, за которые еще придется расплачиваться, но, по крайней мере, у моей малышки доброе сердце, потому что она никогда не станет обижать тех, кто, по ее мнению, слабее. Пока остановимся на этом.
Йори выходит из примерочной в каком-то белом безумии, которое похоже на пористый зефир, и нам стоит лишь раз обменяться взглядами, чтобы понять — это вообще не то. Соня громко смеется, выдумщица нервно перекладывает очки из руки в руку и все-таки убегает, задирая платье чуть выше колен, чтобы не запутаться в юбках.
Следующий наряд не лучше, потому что теперь это что-то настолько узкое, что я на всякий случай переспрашиваю, не прилагается ли к платью инструкция и упражнения дыхательной гимнастики, и сколько вообще по ГОСТу в нем можно находиться без опаски нанести непоправимый вред здоровью.
Третье и четвертое я вообще не могу отличить: девушки наперебой рассказывают что-то о крое, о ткани, о каких-то складках, но факт на лицо — Йори выглядит совершенно несчастной, как будто в этом платье пойдет не в ЗАГС, а на заклание. Может, ну его, в самом деле? Это же просто формальности. Если ей проще расписаться и обойтись без нарядной белой занавески — кто я такой, чтобы лезть со своим мнением?
Но остается еще один вариант, и на этот раз даже Сова перестает носиться по залу, изображая реактивный самолет, а останавливается напротив небольшой площадки, куда Йори осторожно вышагивает, чтобы ни за что не зацепиться шлейфом.