— Еще я надеюсь, что твой Важный «А» не останется безликим образом и ты дашь ему право написать послесловие собственной рукой. И, — задираю рукав свитера, обнажая свою татуировку до самых кончиков ушей, — показать твоим читательницам, что их чокнутая выдумщица нашла своего Фенека. И даже умудрилась его приручить.
— Ты правда хочешь написать послесловие? — У нее такой ошарашенный вид, как будто я предложил слетать на луну. — И даже… показать лисий нос?
— Да… и да. — Подражая ей, загибаю пальцы.
Йори всхлипывает, безуспешно пытается спрятать лицо в петлях шарфа, но я оказываюсь рядом раньше, и успеваю обнять ее щеки ладонями. Она горячая, как печка. Или это у меня слишком холодные руки? Какая же все-таки коротышка, поднимается на носочки, чтобы быть ближе, чтобы ткнуться носом в мою колючую щеку.
Чашка выскальзывает из ее рук, валится на землю между нами и мне не нужно опускать взгляд, чтобы понять: большая часть фирменного бабушкиного чая на моих штанинах. Да и по фигу.
— Все, что захочешь, невозможный мужчина, — шепчет Йори, доверчиво сжимаю в кулаках мой свитер.
— Мне нравится, как это звучит, женщина, — мрачно ухмыляюсь я. — Учти, что ты связалась с совсем не благородным мужчиной, и он обязательно воспользуется опрометчивым обещанием в самых корыстных целях.
— Угу, — часто кивает она.
— А еще я надеюсь, что ты прославишь мою фамилию своими новыми книгами, — развиваю мысль. — Потому что, уважаемая Сумасшедшая выдумщица, я категорически не согласен, чтобы ты осталась на своей.
Я жду, что сейчас она точно бросится мне на шею с поцелуями, но маленькой плаксе удается меня удивить, потому что вместо счастливых слез она начинает… громко смеяться. И у меня легкий ступор от отсутствия даже намеков на идею, в чем может быть причина.
— Я уже ее прославила, только заочно. — Йори все-таки обнимает меня за шею и даже подтягивается, намекая, что пора мне уже взять счастье в руки ощутить его вес. Прижимается к моему лбу, в шутку бодает и говорит заговорщицким шепотом: — Потому что по паспорту я — Клейман. Ева Клейман.
— Так не бывает! — ржу я. — Клейман? Серьезно, женщина?!
— Серьезнее некуда. — Йори задирает нос, кажется, до самой луны. — Так что, мужчина, я останусь на своей фамилии!
Я прижимаюсь к ее губам, но нам слишком хорошо, чтобы целоваться, поэтому мы просто хохочем на всю улицу, а я, с трудом продираясь в словах, искренне обещаю собственной рукой вычернить в паспорте ее «родную» фамилию, и написать там свою.
А еще я обещаю, что заберу всю ее обувь, если она еще хотя бы раз подумает о том, чтобы от меня уйти. Обещаю превратиться в домового и развесить кроссовки и ботинки на люстрах так высоко, что она не достанет их даже с табуреткой. Выдумщица с самым серьезным видом обещает найти большую иглу и толстую нитку, и пришить меня намертво: сердце к сердцу.