— Значит, ты меня никогда нее любил, — с каким-то надломом говорит она. Еще и хмыкает, как будто говорит с несмышленым пацаном. — Ты никогда этого не замечал, но тебе всегда было все равно, даже когда у нас все было на пике, и я думала, что нашла лучшего мужчину в мире.
— Знаешь, я тебя забрал с дороги не для того, чтобы ты читала мораль и рассказывала, каким я был говном. Дай угадаю: дальше ты скажешь, что ушла от меня потому что не выдержала моего безразличия, что изменила мне только потому, что искала любви.
— Я изменила тебе из-за денег, потому что к тому времени успела понять, что любви не существует.
— Ну хоть за эту правду спасибо.
В пазе между нашим натянутым подобием разговора, приходит сообщение от Йори: волнуется, все ли у меня хорошо и заодно «цепляет» фотографию нее очень аккуратных, но все равно аппетитно выглядящих творожных кексов, которые они приготовили на пару с Соней.
И я с какой-то странной приятной тоской понимаю, что меня просто тупо тянет домой, к моим девчонкам. К той, что пыхтит, когда стаскивает с меня обувь, и той, что улыбается и становится на носочки, чтобы потереться щекой о мои колючки. Меня тянет туда, где я буду в безопасности, в тыл. Потому что дом превратился не в просто наше с Соней одно на двоих жилище двух одиночек, а в крепость, где моя Рапунцель всегда на страже моего покоя, а маленький Храбрый Совенок разделает любого дракона даже зубочисткой.
Я пишу Йори, что соскучился — совсем несвойственная мне глупость. Не часто балую ее ими, но зато сейчас… Жаль, что электронные буквы не могут передать хотя бы маленькую долю тех чувств, которые мы отправляем вместе с ними. Наверное, моя выдумщица очень бы удивилась такому внезапному, блин, приливу нежности.
— Ты всегда был просто Андреем, — продолжает Яна, и даже не пытается скрыть, что с завистью смотрит на телефон в моих руках. Как будто видит и понимает, что и кому я пишу. — Лишний раз не обнимешь, не посмотришь, не возьмешь за руку. И очень злился, когда мне хотелось просто прижаться к тебе во сне.
Я банально не люблю, когда на меня наваливаются, словно на подушку, когда сквозь сон чувствую сопение в ухо или щекотку волос. Если бы Яна хоть иногда меня слышала, она бы понимала, что дело совсем нее в ней, а просто в привычке и комфорте. Это в книгах мужики любят тискать женщину до секса и всю ночь после него, а в реальности я даже среди своих знакомых не знаю таких ни одного. Но, в самом деле, кого интересуют такие мелочи, когда женщине позарез нужно сделать кого-то виноватым во всех своих бедах.