Я переворачиваюсь на спину, развожу колени и выгибаю спину, потому что ладонь скользит по груди и ниже, по животу, гладкой коже вокруг пупка, и еще ниже, туда, где у меня все ноет и дрожит, как оголенный нерв.
— Я очень…
Сглатываю, потому что одного прикосновения к ноющей плоти достаточно, чтобы слететь с катушек. И мне все еще очень стыдно говорить о том, как сильно он меня заводит, какие желание во мне будит. Как будто он сидит в кресле напротив и смотрит предназначенное только для него шоу.
— Я не узнаю, пока ты не скажешь, маленькая…
— Я очень мокрая, Фенек, потому что мне хочется, чтобы это были твои пальцы.
— А мне хочется, чтобы там, где сейчас моя ладонь, были твои губы и твой язык, маленькая.
На этот раз нет и намека на улыбку, только желание и вибрация в голосе, которая проскальзывает в меня змеей и спускается вдоль по позвоночнику, заставляя ерзать ягодицами по простыни. Кажется, теперь она просто свернулась вокруг моего тела раздражающим куском ткани.
Я притрагиваюсь к себе еще раз и еще, и еще, немного ныряя пальцами внутрь. У меня очень давно не было мужчины. И сейчас кажется, что я просто не способна принять в себя тот размер, который видела у Своего мужчины.
Но как же хочется…
— Я очень узкая, Фенек. — Зачем я это сказала?
[1] Строчка из песни Jah Khalib — «Любимец твоих дьяволов»
[2] Шибари (сибари) — японское искусство ограничения подвижности тела человека (бондажа) при помощи верёвок, которое определено техническими и эстетическими принципами. Практика требует соблюдения техники безопасности, мастерства от риггера и доверия, умения расслабляться от модели. Помимо технического аспекта сибари обладает чувственной, эстетической и эротической составляющими. Инструмент для связывания — натуральная верёвка.
Глава четырнадцатая: Андрей
От ее последней фразы просто закипает мозг, и я инстинктивно сильнее сжимаю пальцы вокруг члена, представляя, как прижму свою девочку к постели, вытяну ее руки над головой, сделаю послушной и покорной. И одним движением, плавно, но без тормозов, войду в нее до самого конца. До долбаных искр из глаз, прямо туда, в тесную горячую влагу. Гостеприимную для меня.
— Мне нравится, что ты узкая и тесная. — Говорить становится все труднее. Особенно говорить хотя бы в половину не так пошло, как хочется сказать. Может быть, в другой раз… Может быть, когда мы решимся повторить, уже не только разговаривая…
Черт, как это вообще должно быть?!
Да ну на хрен!
— Мне хорошо с тобой, Фенек, даже если это звучит странно и глупо.
Ее голос такой тихий, что большую часть слов я просто додумываю.