Папа подсаживается за мой стол и молча передает ключи от машины.
— Ты мой герой, что бы я без тебя делала, — говорю я, перетягиваюсь через стол и выразительно чмокаю его в щеку.
— А ты будь, пожалуйста, внимательнее за рулем. — Он тут же миролюбиво вскидывает руки, потому что у него не найдется аргументов против «это первое ДТП за два года водительского стажа, да и не ДТП вовсе». — Тут такое дело, Йо…
Обычно, когда он говорит что-то такое, речь точно пойдет не о бытовых мелочах, а о чем-то важном. Даже интонация у него становится «громко говорящая». Господи, надеюсь, они с мамой не разругались снова?
— Бабушка уже не молодая, ты знаешь.
Бабушка — это его мама. Единственная из живых родителей моих родителей. Маминых нет уже давно, а дедушка по отцовской линии умер несколько лет назад от инфаркта. И так уж получилось, что я — единственная внучка, хоть почти не знаю свою бабушку, потому что она живет за кучу километров в городе, где все время идут дожди и лениво гуляют туманы.
В том самом городе, о котором я запрещаю себе думать.
— Мы с мамой понимаем, что у тебя своя жизнь… — Отец впервые как будто не может найти подходящие слова и поэтому просто делает себе «отмашку» и в лоб выдает: — Бабушка будет рада, если ты съездишь к ней. Все равно у тебя работа удаленная, какая разница, откуда? Да и что тебе, молоденькой, делать в нашем болоте? Поедешь, посмотришь культурную столицу.
— В Петербург? — Зачем я переспрашиваю?
— Ну да. — Отец подтягивает к себе тарелку с моим десертом, отламывает ложкой большой кусок и отправляет его в рот. Морщится, потому что не большой сладкоежка. — Бабушка рада будет. Она сама просила. Хочет похвастаться подругам внучкой-писательницей.
— Когда? — шепотом уточняю я.
— Да хоть вчера.
Может быть…
Вспомни о просроченном сообщении, Йори, и перестань думать, что молодому холостому мужчине нечего делать, кроме как сидеть и ждать, не замаячит ли на горизонте его жизни Серая моль в Синих Чулках.
Я знаю, что это — большая ошибка. Что хоть мой телефон давно молчит, сердце все равно во что-то верит и на что-то надеется, а, значит, как только расстояние больше не будет стоять между нами, мой безнадежный внутренний романтик снова побежит к пропасти под названием «Слепая вера». Много ли шансов, что люди найдут друг друга в большом шумном городе? Не думаю, что больше, чем встреча двух земляков в японском ресторанчике посреди шумного Манхеттена. Но я все равно буду во что-то верить. И рано или поздно эта вера сведет меня с ума. А при моей работе это равносильно отрубленным рукам и голове.