— Дань, зачет — это зачет. Проявлять чудеса знаний будешь на втором курсе, когда боевая магия станет обязательной. Разве ты забыла, что на курс сама пришла? А добровольцев я не ем. Зато Вирдин получит не меньше восьми вопросов.
— Не надо, — пискнула я, понимая, как себя подставил непутевый адепт, решив клянчить конспект в присутствии преподавателя.
— Надо, — не согласился Альтар. — Болотники идут по отдельной программе, вы просто набираете часы и получаете свои баллы. Сдавать экзамены у нас для вас необязательная практика, итоговые, насколько мне известно, вы будете у себя подтверждать. Иначе я никак не могу объяснить некоторую безалаберность, свойственную болотным адептам, которая, впрочем, не мешает им знать курс от и до, но знаний своих не проявлять.
— Это имидж, — вступилась я за своих зелененьких. — Вита вообще все знает.
— Не спорю. Но те, что были до вас, учились из рук вон плохо. И это был не имидж.
— Не знаю…
— Ладно, беги. Скоро уже и здесь обеденное время кончится, и булочки остынут, — предупредил меня маг и закономерно исчез.
Ворота Академии я миновала в гордом одиночестве.
В нашей комнате царил творческий бардак, назвать который беспорядком язык не повернулся даже у привычной к таким ужасам меня. На полу, засунув голову под кровать, стоял на четвереньках Трейс и что-то высматривал. Судя по доносившимся недовольным квакам, в комнате появился пронесенный контрабандой живой объект.
— Дверь! — заорали на ухо, стоило на мгновение замешкаться из-за охватившего меня удивления. — Если в коридор выскочит — уже не поймаем.
Глянув на охранителя двери, я узнала Киру, которая отчаянно зевала, но боролась с напастью. Виты в комнате не оказалось, что, впрочем, не исключало ее присутствия в цехе шпаргалописцев. Хоть комната и была ее территорией, но иногда и этой ответственной кикиморе становилось начхать на весь творящийся в ней кавардак. За хорошую цену, разумеется. Судя по трауру на лице Трейс, сумма была приличная. Как за разгром, так и за контрабанду.
— Что у нас опять стряслось? — шепотом поинтересовалась я, глядя, как болотник протягивает руку под кровать.
— У помощника посла головастики подросли. Почти на всех очередь была, но один остался. А Трейс его себе выпросил. Вот принес хвастать и упустил, — поделилась новостями Кира. — А он так хвастался, что и у него настоящая жабка будет.
В последней реплике Киры слышалось неприкрытое злорадство. Что же такого успел наговорить Трейс, что его теперь так грубо опускают.
— Помочь? — предложила я. Нет, не подумайте, что я такая альтруистка, но комната ведь моя, а спать в таком бардаке, на простыне, по которой могла прыгать чужая жабка, — увольте, не для нас подобные эксперименты.