В этот безрадостный день, когда и меня угораздило напроситься на свидание с главными жителями драконата, у дверей «того места», называть которое всуе не рисковали даже самые искушенные ботаники, собралась небольшая очередь. Бледная, дерганая, с честными глазами и бутылочкой успокоительного. Они вселили бы ужас в любого незадачливого прохожего, а уж про подворотню и речи не шло. Рогато-хвостато-ушасто дерганые всех мастей и положений замерли в ожидании скрипа двери. Никто не хотел быть следующим, и сию почетную роль без колебаний уступили мне.
— Медосмотр? — посочувствовала я демону. Бедняга явно переусердствовал со стероидами и возвышался над всей очередью покруче дамоклова меча. Известный забияка, он был авторитетом среди адептов, и не минувшая его чаша близкого знакомства с драконатом заставляла трепетать остальных.
— Да, забыл, — протянул он, почесывая макушку, дернул себя за кончик крыла и тяжело вздохнул.
Выход бледно-зеленоватого эльфа из «того места» заставил меня сглотнуть, ухватиться обеими руками за ведомость (чтобы не перепутали с должниками!) и шагнуть в клетку с драконами.
Обитель зла местного разлива встретила меня насыщенным запахом роз и ярким светом проснувшегося солнца. Оно, как и методисты, явилось на работу в недобром расположении духа, а потому с чувством метало всем незадачливым посетителям. Всем… кроме болотных.
Завидев меня, та методистка, что занимала левый сгол, переменилась в лице и расцвела в доброй улыбке, которой не поверил бы даже гоблин с синдромом Дауна, та, которой выпала честь сидеть справа, подавилась, но удержалась от масок.
— Я… э… ведомость отдать, — растерявшись, пробормотала я, выставляя бедный листик, как щит.
— Кому сдавала? — нахмурилась та, что слева.
— Альтару, — от неожиданности я даже не вспоминала полное имя любимого преподавателя.
— Ясно. — Ко мне моментально потеряли интерес. — Положи вон туда.
Я взглянула в указанном направлении и заметила пустой стол, на самый краешек которого и устроилась ведомость с моей гордой тройкой.
— И все? — несмело поинтересовалась я, рассматривая паркет.
— Долги, недопуск к экзаменам? — деловито осведомилась «левая».
— Все в порядке, — выдавила из себя я.
— Тогда свободна.
Прощаться я не стала: возвращаться в это место не было никакого желания.
Январа не прощала ошибок. Об этом скорбном факте ее биографии знали все. Преподаватели трижды пересматривали конспекты собственных лекций, прежде чем одолжить материалы коллеге, а более ленивые адепты уповали на небеса. Даже Вита проверяла дважды все свои работы, прежде чем отдать на высокий суд. Я… Я уповала на небеса вместе с большей частью адептов.