Толстой со спутницей прилипли к окну и разглядывают праздничную Москву, девушки-штурмана сверяют по карте курс, оператор, спиной к нам, медленно ведёт камеру, делая панораму.
– … но это очень важно… – продолжаю валять Ваньку.
– «Ложи трубку!» – Кричат взбешённые глаза моего оппонента.
– Я понял! – Выдыхаю журналисту в лицо, так что круглые стёкла его очков запотевают. – Троцкистов защищаешь, гражданин Кольцов. Так значит тот эпизод со статьёй не был случайным!
Наш «шоумен» в 1923 году в бытность свою редактором «Огонька» на трёх страницах напечатал панегирик Троцкому. Оля, подчищая литературу в Пашиной квартире, нашла эту статью на антресолях и дала мне её почитать.
– Товарищ Кольцов, – кричит его помощник, высунув голову в коридор. – связь прервалась!..
Мой противник кидает микрофон и опрометью бросается назад, как пуля проносится сквозь «кокпит», малый пассажирский салон и скрывается в туалете, что находится как раз напротив радиорубки.
– Товарищ командир, – торжественно вещает второй штурман. – через две минуты Красная площадь.
– Михаил Ефимович, – стучит в дверь туалета помощник. – Красная площадь, вам пора идти на «Голос с неба» (громкоговорительная установка для трансляции звука на землю).
«Боюсь, что ему сейчас не до этого».
В эту секунду «Максим» снижается и проходит над Историческим музеем, а на площадь, оставляя за собой сизый дым, уже вступили танки…
* * *
Спустившись по крутому трапу, немногочисленные участники полёта ждут в тени гигантского крыла появления знаменитого пилота, как поклонники – явления своего кумира. Наконец, в двери самолёта показывается атлетичная фигура Громова, он передаёт кожаную куртку проводнице, снимает фуражку и предстаёт перед нами на трёхметровой высоте в отлично сшитой тёмносиней двойке из английской шерсти, белой сорочке и голубом галстуке, вызвав восторженные аплодисменты у пассажирок и завистливые взгляды пассажиров.
– Спасибо, Михал Михалыч! Спасибо за незабываемый полёт! – Несётся ото всюду.
Громов легко спускается вниз, ни разу не притронувшись к перилам трапа, и начинает терпеливо и доброжелательно обмениваться рукопожатиями или просто парой слов с собравшимися.
– Товарищ Громов, – выступаю я из-за огромного с человеческий рост колеса шасси самолёта, заметив что он прощается с последним поклонником. – найдётся у вас для меня четверть часа – есть серьёзный разговор?
– Разумеется, – улыбается лётчик. – я и сам, по правде сказать, хотел с вами поговорить об одном деле. (Громов поглядывает на ручные часы). А что если нам, Алексей, совместить приятное с полезным. Предлагаю отобедать в ресторане «Гранд-Отель». Не слышали? Поедем-те, не пожалеете: таких говяжих отбивных как там по всей Москве не сыщешь.