Послышались крики. И утробные стоны.
Сэр Кристос взглянул на солнце, которое не сместилось за четверть часа.
«Что я здесь делаю? – подумал он. – Зачем сражаюсь с этими людьми? Все пошло наперекосяк! Мы же хотели спасти Морею».
На него смотрели. Его план был прост: дождаться, когда истриканцы окружат вражеский фланг, и только тогда атаковать. Гвардейцы, возможно, и падут под напором превосходящих сил – все же две тысячи человек, но потери будут таковы, что нарушится связь поколений, и фермы – сотни ферм – окажутся снова в землях Диких. Гвардия не сдастся легко.
Но если зайти ей с фланга, то она отступит, ибо там профессионалы. Они останутся жить, чтобы сражаться за нового императора. А его люди выместят злость на чужеземцах, что в центре.
– Стоять! – скомандовал он снова.
Деметрий чувствовал, что побеждает, а он даже не запятнал кровью меч. Он подозревал, что его родитель находился бы в центре, с пехотой. Или лично возглавил бы один из флангов.
Дариуш – во многих отношениях его лучший соратник, но человек докучливый, въедливый, не выбирающий выражений, когда критикует, – привстал в стременах.
– Фракейцы разбиты. Почему сэр Кристос не атакует через них?
Деметрий тоже привстал и уставился вдаль надолго – священник успел бы освятить хлеба.
– Отправляйся и вели старику наступать. Живо.
Он посмотрел направо и увидел, как рыцари – его лучшее приобретение – опускают забрала и готовятся атаковать нордиканцев, которых он боялся не меньше, чем другие страшатся болезни и смерти. Чужеземцы были слишком невежественны и не понимали, с кем связались, а потому вели себя с безрассудной отвагой – пусть сколько-то их погибнет, но он выиграет всю битву.
Центры были заперты. Как он и рассчитывал. Много людей погибло. А другие двинулись в наступление по их телам, не разбирая, живые или мертвые лежат под ногами.
Аэскепилес восседал в одиночестве на своем коне в пятидесяти шагах от эпицентра битвы, и казалось, что на него не падает свет – он не отбрасывал тени. Голова была чуть повернута влево. Он возвел четыре щита, все угольно-черные: круглый, квадратный и два наподобие рыцарских. Когда двигался он, двигались и они.
В чем бы ни заключалось его занятие, оно было намного зрелищнее остальной битвы. Молнии всех цветов и вовсе бесцветные искрились между щитами и били в точку далеко слева от неприятельского центра, в самом конце расположения так называемой компании, отряда чужеземцев.
В далекие горы катился раскат за раскатом и отражался грохотом, а люди гибли. Разорванные в клочья силами, постичь которые не могли.