Ну, подумай, Взмылин, сдавайся, скажи, что наелся, и выходи из-за стола вон, а я победоносно закажу еще стаканчик и торжественно опрокину его стоя, с красиво поднятым локтем, ягоды же оставлю нетронутыми. Вместо этого Рифат с напускной вежливостью подозвал официантку и произнес немыслимое:
– Можно еще стаканчик чая, пожалуйста?
Взмылин побагровел, но тем не менее с подчеркнуто строгой интонацией попросил:
– Простите, повторите чай два раза, будьте любезны!
Отступать не имело смысла, на кону возвышалась ущемленная репутация, авторитет, его гвоздодеровский мейнстрим. Внутренний, чудовищный голос неугомонно ерничал и подначивал: «Еся, какой же ты слабак, лысого уделать не можешь? Ведь когда-то мог с легкостью, на спор, литр водки выпить из горла, не закусывая. Постарел, брат, пора на печку, кости старческие греть и молодость вспоминать». Поэтому, уже на излете поединка, он из последних сил выпалил:
– Лучше сразу четыре принесите, знаете ли, жажда замучила, частые перелеты сказываются.
Рифат поднимать руки вверх тоже был не намерен, выигрыш маячил перед ним своей близостью, давил на мозг короной, пережрать самого профессора из Центра подготовки космонавтов являлось теперь делом принципа, своеобразным долгом чести:
– Тогда уж шесть, чего мелочиться-то, жарковато как-то и вправду.
Отрыжка Взмылина чуть не стала роковой. В желудок три стакана чая могли и не поместиться, содержимое требовало незамедлительного выхода. Эшафот как вариант не подходил. Драться до конца, пока хватит сил! Неимоверная дисциплинированность и самоотдача, выработанные годами, позволили профессору продолжить этот гастрономический батл. Ухмыльнувшись, Рифат, невзирая на былые заслуги уважаемого ученого, пошел ва-банк, залпом опорожнил стаканы, один за другим, давая Взмылину опомниться, наседая своим упорством на самую больную точку в его душе:
– Салаты здесь умопомрачительные, еще бы два съел, если, конечно, время позволяет. – Он блефовал, как в покере, давая профессору небольшой шанс выйти из битвы, сохранив лицо. – К примеру, «Весенний» и «Оливье» вкусные очень…
Взмылин, с трудом допивая третий стакан, резко поднялся и, едва не срываясь на крик, воскликнул:
– Пора, ребятки, надеюсь, наелись? Поблагодарим уважаемых поваров и с Богом поедем по делам.
Спор был проигран, свет потушен, бутафоры убрали декорации, поклониться достойно, без спешки и на свежий воздух, дать волю слезам с досады. Не тут-то было, уже у выхода его окликнул ненавистный теперь, вошедший в раж, Рифат:
– Профессор, можно допью за вами?
От стрелы, пущенной в спину Взмылина, веяло ядом. Позор проникал в каждый капилляр ослабшего от обильной еды организма, разлагая его изнутри, отделяя наживо плоть от костей. Напрасно было взывать к совести выигравшего, сохранить чувство собственного достоинства, отстраниться от ситуации, уйти в себя, собраться, вот что важнее: