– И что ты собираешься делать? – спросил наконец Евгений.
– Не знаю пока еще, – пожал плечами Лис. – Придумаю что-нибудь.
Доев крендель, он потянулся за чашкой, но та оказалась пуста, он и не заметил, как выпил весь кофе. Тут взгляд его упал на отставленную Женькой порцию.
– Слушай, ты все равно не пьешь… Можно я? – спросил он друга.
– Да, конечно! – Евгений с готовностью придвинул к нему свою чашку. – Все равно выливать, а тебе, я смотрю, ничего. Пей, пожалуйста, раз нравится.
Успевший глотнуть кофе, Веня едва не поперхнулся.
– Ну, ты гад… – сказал он с чувством.
Женька благодушно махнул рукой:
– Да ладно, не кипятись, это же правда. Я вот думаю насчет работы… Ты мог бы пока поработать на меня. Я имею в виду комод. Надо все же довести вещь до ума…
И тут Лиса осенило. И кофе пить окончательно расхотелось. Он медленно опустил чашку на стол.
– Погоди, погоди… Так это ты замутил всю эту историю с комодом? Как же я сразу не догадался!
– Да ты никогда особой сообразительностью не отличался, – сообщил дополнительно в ответ Евгений. И отчасти это было правдой.
В памяти Лиса тотчас вспыхнула история с комодом и, словно хмель на старые дрожжи, ударила в голову.
Начиналось все буднично. В мастерскую поступил заказ на реставрацию одного предмета мебели. Обычный заказ. Необычным был тот предмет мебели, который предлагался для реставрации. По факту это был комод начала восемнадцатого века с роскошной отделкой, резьбой и маркетри. Некая маркиза, из новообращенных, привезла его аж из Парижа. Утверждалось, и на то имелось соответствующее удостоверение, что комод был работой самого Булля. У Вени, кстати, в процессе близкого с комодом контакта возникли на этот счет кое-какие сомнения. Тем не менее вещь была ценная и крайне дорогая, реставрация ее тоже была не из дешевых, если вообще такие бывают, а поручили ее именно Лису, к неудовольствию других мастеров. Реставрация – долгая работа, требующая неторопливого и вдумчивого подхода, тщательного выбора материалов и выдержки технологических процессов. Короче, работа для терпеливых, расчетливых и аккуратных. И работа эта, по комоду, вполне естественно затянулась. Маркиза все чаще стала появляться в мастерской, требуя ускорить и улучшить. Позже у нее откуда-то появились подозрения про некий преступный умысел, и она стала даже угрожать, что скажет кому надо и тот разберется как следует. Дело в том, что ускорить процесс реставрации было нельзя, потому что имелась большая вероятность, что что-то пойдет не так, отвалится или перекосится, после чего неизбежны скандалы и требования возмещения убытков. А кто их будет возмещать? Лис понимал кто и старался этого избежать. Поэтому, проклиная все на свете, продолжал методично делать работу. А когда конец работы уже забрезжил на горизонте, все вдруг пошло не так, и уже он сам подумал про злой умысел. Стало ломаться то, что, казалось, надежно и основательно сделано, отваливаться, что прилажено на место, отклеиваться, что приклеено, и так далее, и так далее. В общем, обстановка вокруг этого чертова комода, да и вообще в мастерской, была накалена донельзя, когда на горизонте появился Женька, который напрямую, без обиняков, предложил продать комод ему. И за приличные деньги, между прочим. Как он про комод узнал и какое ему было до него дело, Лис не имел понятия, но знал точно, что на воровство не пойдет, за любые деньги. Тем более за большие. И по-дружески, тоже прямо, послал Евгения подальше. Евгений хмыкнул в бороду и ушел. А через два дня комод пропал.