Он пожал плечами.
— Было мокро.
— А дышать ты мог?
— Нет, ясное дело, не мог. Под водой ведь нельзя дышать.
Тогда я снова задумался, а потом спросил:
— Что будет, если ты, например, порежешь палец?
— Будет больно, конечно, — ответил он.
— А если ты горло себе перережешь, что тогда?
— Ну, кровищи будет много.
— Но ты не умрешь?
— Нет.
— А если упадешь со скалы высотой в несколько сот метров?
Трине поежился.
— Прям мороз по коже. Я наверняка переломаю ноги и руки.
— И шею?
— Возможно.
— Но не умрешь?
— Нет. Но придется довольно долго полежать в кровати с шиной на ноге.
Я посмотрел на черную ленту реки. Теперь она казалась такой спокойной, такой безопасной. Красивая водная гладь, скрывающая ужасные бурлящие глубины.
— А что случится, если ты заболеешь? — допытывался я.
— Заболею?
— Ну, вдруг у тебя появится комок в теле, который нельзя убрать.
Он улыбнулся так, будто я сказал что-то невероятное.
— Его можно будет убрать.
— Но если он слишком большой?
— Каким бы большим он ни был, надо будет просто выскоблить все до конца, — сказал Трине и развел копытами. — Если нельзя умереть, значит нельзя.
— Понятно.
— Конечно, мне потом придется полежать, чтобы как следует поправиться, — добавил он. — Я, может, не сразу встану на ноги и пущусь в пляс. Слушай, а мы все-таки пересекли границу!
И он расплылся в своей очаровательной улыбке, а потом принялся толкать меня копытцем в плечо, словно хотел сказать: ну и молодцы мы с тобой, верно?
— Разве это нормально, если не можешь умереть? — спросил я.
Мы уже изрядно углубились на территорию Спарты. Пейзаж изменился. Лес расступился, а почва стала беднее. Мы шагали по широкой пустоши. Иногда продирались сквозь заросли кустарников, иногда выходили на лужайки. Трава на них росла красно-коричневая, словно выгорела. Воздух был свежий и приятный.
— А что в этом такого? — вопросом на вопрос ответил Трине.
— Ну, все, что делает человек… в каком-то смысле он делает для того, чтобы не умереть, — попытался объяснить я. — Тебе так не кажется?
— Мне кажется, тут все иначе, — немного подумав, сказал Трине. — Для мамы самое важное — грести в лодке Господина Смерть. Для папы самое важное — управлять этой лодкой. Для Тялве… ну, для него, пожалуй, — быть во всем первым.
— А ты? Для тебя что самое важное?
Он пожал плечами. Взгляд его неуверенно блуждал, пока он искал ответ.
— Не знаю, — наконец сказал Трине и вздохнул. — Я ведь ничего не умею.
Я растерялся. Мне казалось, что мой новый друг умеет очень многое. Например, он добрый, придумывает всякие проказы, с ним весело. Но я догадывался, что на самом деле больше всего ему хочется быть похожим на старшего брата. Чтобы это ему папа дал письмо-пропуск и меч, чтобы ему поручал важные задания.