Чувство реальности при пограничном опыте сильно искажено – все происходящее воспринимается как через очки с искривленными стеклами. Например, одна девушка с пограничной структурой жаловалась на свою подругу: «Представляешь, встретила ее в парке с мужем. И пока мы стояли и разговаривали, все эти пять минут он стоял рядом. Ты можешь себе представить, как сильно она меня унизила?! Она ведь знает, что я одинока, и специально не отсылала его, разговаривая со мной, чтобы помучить меня. Я уверена, что он тоже в теме, и они оба просто смеялись надо мною, упиваясь моим унижением. А после того, как я развернулась и молча ушла, у нее еще хватило наглости написать мне: «Что случилось?» Пришлось в ответ послать ее куда подальше. Нет, ну ты представляешь? Строит из себя невинную овечку, а ведет себя как отъявленная стерва. Люди вокруг – такие садисты. Им просто плевать на чувства других, так хотя бы научились проявлять элементарный такт…»
Мир воспринимается пограничником как активно вторгающийся и угрожающий идентичности (часто в детстве у такого человека были вторгающиеся мать или отец). Реальность искажается, в результате собственного расщепления окружающим достается множество проекций, приближение и отвержение всегда спутанны, пограничник реагирует вспышкой агрессии, если другой не удовлетворяет его потребности. Мир вокруг него черно-белый, все воспринимается в крайностях и имеет экстремальные проявления.
Ясно помню свой первый опыт столкновения с яркими пограничными феноменами в психотерапии. Много лет назад, когда я еще только училась психотерапии, на одном из учебных семинаров, посвященном телесным проявлениям клиентов, мне выпала роль терапевта в учебной терапевтической сессии с одной девушкой. Она не была постоянной участницей нашей группы, и потому я ее видела впервые. Девушка вполне приветливо улыбалась мне и выбрала меня в качестве учебного терапевта для демонстрационной сессии. Мы сели друг напротив друга, она слегка постукивала ногами об пол, я обратила на это внимание – и произошедшее после этого вышибло меня из стабильного состояния в какое-то иное измерение. Девушка восприняла мой вопрос про постукивание ногами как прямое и агрессивное вторжение в ее телесность и отреагировала с большой яростью, обвинив меня в том, что моя «доброжелательная улыбочка» ее не обманет, она прекрасно видит, что «за спиной я прячу топорик», которым собираюсь ее «мочить». «Такие как ты, – кричала она, – мило улыбаются и только и ждут, пока человек повернется к ним спиной, чтобы рубануть. Ты агрессивная сука, которая прикидывается доброй овечкой». Меня, молодую и зеленую студентку, эта неожиданная реакция полностью выбила из колеи. Я чувствовала страх, злость, растерянность и желание немедленно прекратить этот контакт, но моя терапевтическая роль вынуждала меня что-то с этим делать. Сейчас, спустя много лет работы психотерапевтом, я вспоминаю эту девушку с нежностью и пониманием того, что стояло за этой пограничной реакцией. Но для неискушенного человека попадание в пограничное поле шокирует, расщепляет и выбивает почву из-под ног.