— Моё имя Асталисия Астал. Я бывший командир одного из подразделения гарнизона за Городом. — спокойно начинаю, откидываясь на спинку стула, ибо сидеть с прямой спиной было очень неудобно. — Слушая все, что тут рассказывали, я невольно заинтересовалась, кто из сидящих здесь, хочет стать военным? — руки поднимает половина сидящих, которых и окидываю пристальным взглядом. — Что ж, тогда вам стоит начать готовиться уже сейчас. Ибо служба — это куда сложнее чем вы представляете. Рассказывать вам о своей, мне если честно не очень хочется, хотя бы потому, что там слишком много: крови, убийств, пыток и ненависти. Те, кто вышел с поля боя никогда не оставались тем, кем они были до первого сражения. Некоторые сходят с ума, кто-то просто перестает быть собой, запирая на замок свои эмоции и становясь бездушными убийцами. Так что могу лишь ответить на некоторые интересующие вас вопросы. — предлагаю альтернативу, смотря на всех равнодушным взглядом.
— Во сколько лет вы пошли в армию? — заинтересовалась девочка, сидящая на первом ряде и явно самая храбрая из всех. А также любопытная.
— Пять лет. Мне сейчас двадцать. — в зале повисает тишина, а директор смотрит с подозрением, как если бы перед детьми сидел психопат со стажем. — Я стала единственной девушкой солдатом за всю историю гарнизона, в котором начала службу. — пожимаю плечами, предугадав вопрос уже от другого человека. — Нет, у меня не было отдельной комнаты: спала, ела и купалась с парнями. В армии нет такого понятия как половая принадлежность. Требования ко всем одинаковы, как и нормативы. — дальше идут не очень сложные вопросы, позволяющие немного сгладить углы жизни в казармах. Мурыжат меня, наверное, полчаса, прежде чем дети прекращают свои расспросы и просто замолкают.
— А ваш меч настоящий? — склонив голову в бок, кладу руку на клинок и с тихим звоном достаю его из ножен, демонстрируя меч во всей его красе. — А можно потрогать?
— Нет, не дорос еще, чтобы настоящее оружие в руках держать. Отрежешь себе руку, а мне потом за тебя отвечать. — безапелляционно заявляю детям, подмечая разочарованный вздох.
А потом нас всех просят продемонстрировать свои способности в военном искусстве! Кто проводит спарринг, кто показывает, как стрелять, кто про тактику рассказывает. Что мне показывать, я не знаю!
— Сестра, а покажи свое владение мечом! — подает идею Анисия, привлекая к нам внимание. Многие военные смотрят на меня удивлённо. Ну да, все тут огнестрелкой в основном пользуются, а я холодным оружием. Хмыкнув на этот счет, вытаскиваю меч, который всегда носила с собой, даже в городе. Это не запрещается, хоть и нежелательно, но вот таким воякам, как я, с оружием было просто спокойней. Посмотрев на сестру, а потом и на остальных военных, тяжело вздыхаю и иду на середину площадки. Вытаскиваю оружие и встаю в вольную стойку. Откуда-то полилась музыка, помогая мне сосредоточиться на ритме, что я и делаю. Минут пять я кружу по площадке, показывая искусное владение мечом, слушая восхищённые вздохи зрителей. Ничего экстраординарного по факту, но представления показывать умею.