— Кстати, где Саша? Я его сегодня и вчера не видела, — интересуюсь у Геннадиевича, уже развернувшись и направившись в сторону лазарета, куда и командир направляется. Видимо, мигрень совсем его достала. В последнее время она стала всё чаще его навещать.
— На задании твой Сашка, — чуть недовольно бормочет мужчина. Командир с самого начала недоволен нашими отношениями, мол, любовь мозги съедает. По крайней мере, честное мнение по поводу всего этого балагана. — Он должен будет перехватить пару важных посланий от вражеской разведки. — понятно, очередной рейд, очередная подстава и игра в кошки — мышки. Как же это надоело! — Не переживай, вернётся твой хахаль. — как грубо, командир, но в этом весь вы. Не так ли? — Пошли перекусим, ты наверняка голодная. — отказываться от предложения я не вижу большого смысла, так что, мы просто сворачиваем в столовку при штабе и плетемся туда.
В здании в разы теплее, чем на улице, так что, осознание того, как же сильно я все же замёрзла, приходит быстро, и я начинаю растирать руки, чтобы те быстрее согрелись. — Все же замёрзла. — констатирует очевидный факт генерал, на что получает мою виноватую улыбку. — Вот дуреха. — ха-ха-ха. Командир садится рядом, берет мои замёрзшие руки в свои горячие ладони и начинает методично их растирать. Странно, но мне приятно. Обычно я никому не позволяю даже такого жеста, может, потому, что я ему доверяю больше, чем остальным? Все же, он мне почти отца заменил.
— Спасибо, командир, — благодарю и осторожно вынимаю свои руки из его лапищ, как раз вовремя, потому как на стол опускается каша с маслом и сахаром, крепкий чай с булочкой и долька лимона. Меню на все случаи жизни, но у нас никто не жалуется, потому как все сытно, да наши повара умеют даже из этой бурды сделать изысканное блюдо! У меня такое получается через раз. — Вы давно не спали. Для вас это плохо. — чуть журю мужчину, на что мне беззлобно фыркают в ответ.
— За собой следи, ребёнок! — ну что за человек? Вечно он так.
— Да ладно вам, командир, не все же вам о нас заботиться, надо иногда и о Вас кому-нибудь подумать, так почему бы не мне? А то вы себя такими темпами совсем угробите, — качает головой, тяжело, показательно вздыхая, не удерживая улыбку за привычной маской спокойствия и серьезности. Он и Сашка — единственные, кто могут разбить мою маску. Один, потому что давно знает, а со вторым просто не получается её держать.
С командиром у нас вообще отношения странные. Вроде и разговариваем нормально, но иногда и послать друг друга можем, словно и нет между нами никакой пресловутой субординации. А порой устраиваем драки, как последние дебоширы, не жалея кулаков. И все же, я всегда его уважала, как человека, как командира. Никогда не ругает зря и оплеухи раздаёт хоть и болезненные, но всегда знаешь, за что. Да и за нас, несмышлёных птенцов, он горой. Ответственный и добрый, хоть и скрывает это. Вроде, у него семья была, но она погибла во время бомбежки: жена, дочь и сын. Потом была любовница… Но там дело несколько муторное. Лично Геннадиевич не распространяется, а у нас нет привычки лезть в душу. У самих с семьей дела обстоят не лучше, так что, в какой-то степени, понимаем его нежелание ни с кем не делиться болью от утраты.