— Поела? — просто так интересуется командир, хотя и так понятно все по пустым тарелкам, но говорить ничего не хочется, так что просто киваю. Мы встаём из-за стола, собираем посуду, чтобы отнести, но мою стопочку: кружки и тарелки со столовыми приборами подхватывает Пётр. — Тебе сейчас только отдыхать, — бурчит, как старый дед, вызывая во мне улыбку, относит на кухню приборы и возвращается, окидывая меня взглядом. Одеваться с больным плечом несколько неудобно, так что я морщу носик. Командир как-то обреченно вздыхает, словно в мыслях костерит тех засранцев из засады, которые вообще решили там засесть.
— Да ладно вам, командир, все не так уж и плохо, — улыбаюсь, замечая укоризненный взгляд начальника, который помогает мне одеться, а после и сам накидывает свою шинель на плечи и стремительно направляется к выходу. Покачав головой, догоняю Петра и начинаю идти следом, приказа топать в лазарет от мужчины не поступает, а там мало ли?
— Садись, — приказывает, стоит нам зайти в генеральскую. Мужчина скидывает верхнюю одежду, я, чуть погодя, тоже снимаю свою, поскольку в помещении в одежде не сидят, неприлично. — Снимай водолазку, — следует второй приказ, который тут же был мной выполнен. Пока снимала мешающуюся вещь, услышала стук аптечки о стол, тихое бухтение командира, который искал бинты и зеленку, а может, и йод. — Сиди тихо. — мгновение, и плечо прострелило болью из-за попадания отвратительного лекарства, которое помогает расклеиться ссохшимся бинтам. Капитан, вы изверг! Но терпение стало почти моим вторым именем, так что я только скривилась, не более. — Как всегда, ни звука. — то ли похвалил, то ли упрекнул, вот и разбирайся после его слов, какой смысл он вложил в них. — Правильно Сашка говорит, ты совсем не женственна.
— Чувствуете свою вину в этом? — спрашиваю просто так и получаю ещё один прилив боли. Вот же! Старик!
— Не чувствую, но все же, тебе стоит хоть иногда прекращать быть просто бойцом, — советует Геннадиевич, хмуро обрабатывая мою рану, сняв перед этим бинты.
— Я и прекращаю. Рядом с вами да Сашкой, — усмехаюсь, глядя в окно, где во всю бушует непогода. — Не люблю осень. — невпопад бормочу, погружаясь в свои собственные мысли.
— Одевайся, девчонка, — бросает мне мужчина, подходя к столу с аптечкой и собирая ее. Быстро накинув водолазку, смотрю на хозяйственного командира, у которого в кабинете всегда порядок, не то что у меня, вечный бедлам: какие-то бумажки, чертежи, карандаши, точилки и прочее. И главное, порядок никогда больше получаса не держится, что первое время неоднократно становилось предметом ссор с Петром Геннадиевичем.