— «Науку и жизнь» не хочу! Дураком себя чувствовать… — отказался Митрофан Капитонович, выпрямил длинные ноги, лег и заложил руки за голову.
— Тогда извините, — поникла девушка. — До свидания.
— Пока, — ответил Митрофан Капитонович. — Трехгранник есть? Закрой там…
Оставшись один, он закрыл глаза и попытался задремать, но ничего из этого не получилось. Он вскочил и в одних носках прошелся по вагону. «Или выпить?» — подумал он, начиная тосковать и позевывать. А тут явился сосед-студент, явился — не запылился, ввалился в вагон с шумом и грохотом, с посылочным ящиком под мышкой и с песней на устах.
Мы получку получили,
И у всех глаза горят…—
пропел он и подмигнул Митрофану Капитоновичу.
— От предков, заботятся о непутевом чаде! — Он швырнул посылочный ящик на постель, прямо на одеяло. — Не забывают. Пропал бы я без них! — Следом за ящиком полетела шапка. — Работаешь, можно сказать, как Карла, а получать — меньше Буратины! А, Капитан? Ты со мной согласен?
— Что, дрезина пришла? — спросил Митрофан Капитонович, снимая валенки с трубы отопления.
— Ну, — ответил студент, — с почтой.
* * *
Кроме почты дрезина привезла с узловой станции шофера Цапленкова, молодого слесарька Мишку Крамаренко и Зою Плаксину, путевую рабочую четвертого разряда. С ними вместе прибыли и слухи.
В мешке с почтой, помимо серых казенных пакетов, тощей связки личных писем, газет за всю неделю — для подписчиков и вагон-клуба, лежали журналы «Путь и путевое хозяйство» и «Вокруг света» — для главного инженера. Главным, кстати, его никто не называл: во-первых, он был здесь единственным инженером вообще, а во-вторых, больно уж молодо выглядел, совсем мальчишка. По имени его тоже никто не звал, а по отчеству и подавно. «Инженер» — в глаза и за глаза. А Зоя Плаксина окрестила его монахом. Что ж, на то у нее нашлись свои веские основания.
Зоя ездила в дорожную больницу, где пролежала три дня. Пребыванием в больнице она осталась очень недовольна. Врач, молодой и обходительный мужчина, не теряя своей обходительности, дать Зое больничный лист отказался наотрез. Выдал справку на простой бумаге, бухгалтерия такую не оплатит, да и показывать такую не совсем ловко… С горя Зоя закатилась к двоюродной сестре и прогостила у той десять дней, пережидая метели.
Шофер Цапленков был мрачен и сразу отправился к себе в вагон. Даже получку не пошел получать. Его к себе вызывал районный прокурор — для беседы. Когда Цапленков, потея от страха, переступил порог прокурорского кабинета, прокурор усадил его на стул и тихим голосом, вежливо разъяснил, что по существующему законодательству родители несут ответственность за своих несовершеннолетних детей, а если не хотят или не могут воспитывать, кормить, поить, обувать и одевать их лично, то обязаны оказывать им постоянную материальную поддержку, а называется это «алименты». Еще прокурор что-то говорил о каком-то «регрессивном акте», и Цапленков понял, что от алиментов ему не отвертеться, против него закон. Он притих, задумался и, против обычая, даже не выпил на станции.