Второй Шурик заботливо придержал перину, встал и, пошарив рукою по стене, щелкнул выключателем. Вспыхнула лампочка, осветила убогую чистоту временного жилища. Она висела на длинном витом проводе, прихваченном бельевой прищепкой. Первый Шурик украдкой посмотрел в окно, но увидел теперь лишь свое неотчетливое отражение и — точно посреди своего лица — раздавленную сковородой, синюю корону примуса.
Как раз тут примус хлопнул и потух. За окном воцарилась непроглядная темень. Нина, прикусив губу, быстро внесла тяжелую сковороду. Второй Шурик вскочил и засуетился, ища подставку, но не нашел ее, и сковорода плюхнулась на старую толстую книгу, заняв место посреди стола. Первый Шурик втянул ноздрями дразнящий запах подсолнечного масла и снова почувствовал сосущий голод. Второй пошарил рукой в большой белой картонной коробке из-под дамских сапог и вытащил три вилки. Нина расставила стаканы и, заглянув под стол, извлекла оттуда две бутылки с пивом. «А несла четыре, если не шесть», — с обидой вспомнил первый Шурик. Он сорвал с водочной бутылки пробку и покрутил ее в руках. В каком-то ракурсе пробка стала походить на матросскую бескозырку. Шурик засмеялся.
— Наливай, хозяин, — сказал он.
— Я — пиво. — Нина прикрыла свой стакан ладонью.
Больше за весь вечер она не проронила ни слова. Глядела на обоих Шуриков поплакавшими, красными глазами — то на одного, то на другого.
Второй Шурик нерешительно вертел в руках наполненный стакан. Повернет, посмотрит на одну грань и снова повернет.
— Интересуешься, за что выпить? — спросил у него первый Шурик. — Выпьем за расстоянье между губами и стаканом.
Острота была из репертуара Сани-«москвача». Шурик и произнес ее, подражая Сане. Потом торопливо выпил, ни с кем не чокнувшись, и едва не подавился.
Второй Шурик, помедлив, тоже выпил. Нина мелкими глотками, как горячее, прихлебывала пиво, держа стакан в обеих ладонях и покручивая его. Она не выпускала стакан из рук и ничего не ела. Второй Шурик закусывал осмотрительно и деликатно. Зато первый навалился на картошку так, что потрескивало за ушами, но ни голод, ни хмель не проходили.
Когда было налито по второму разу, первый Шурик попытался сказать тост. Ничего из этого не вышло. Он только расплескал водку — половину на стол, половину себе на брюки. Нина сорвалась со стула и кинулась за полотенцем. Второй Шурик посоветовал посыпать мокрое солью и пододвинул поближе баночку из-под горчицы, которая заменяла им солонку. Все суетились, хотя каждый хорошо знал, что от водки пятен не остается. Суета принесла всем заметное облегчение.