— Так, Нецветаев, — начал Шурик, накрыв колени полотенцем. Он совсем захмелел. — Так… Я, собственно, жить тут не собираюсь. Ждет меня одна, понимаешь? — соврал он и неверными пальцами вытянул из заднего кармана брюк теплый и слегка погнутый военный билет. Полистал его, а потом потряс над полотенцем. — Вот, Нецветаев, смотри! — сказал он, когда на колени к нему выпали наконец две фотографии. — Да не эту! — Он выхватил из рук Нецветаева фотографию Нины и смял ее в кулаке. — Вот!
Второй Шурик осторожно, двумя пальцами, взял фотографию Наташи и долго всматривался в ее миленькое лицо, далеко отнеся руку от себя. Потом неопределенно покачал головой и передал фотографию Нине. Пальцы у Нины дрогнули — она то ли боялась обжечься, то ли испачкаться. Надпись на обороте она, однако, прочла внимательно, а на лицо Наташи взглянула мельком и вернула фото второму Шурику, своему милиционеру.
Первый Шурик, жадно наблюдая за ними, и сам поверил в то, что Наташа — его девушка.
— Ну, Нецветаев, как? — самодовольно спросил он. — Ничего, а? Ты таких и не видал в своем районе! А что ты вообще видал? Нинку? — Шурик, изо всех сил стараясь показаться презрительным, покосился на свою бывшую жену. — Доедай на здоровье… — засмеялся он, видя, как напрягся второй Шурик. — Не жалко, понял? А Наташа в Москве, между прочим, живет, Нецветаев. Квартира, газ, горячая вода, телефон. Люстра… — Шурик поднял глаза и с жалостью поглядел на серую от старости и непогод бельевую прищепку, которая удерживала голую лампочку над столом. — Там уже и забыли, какие они есть, примусы! Сам я в Москву на днях еду, понял, Нецветаев? С матерью побуду и поеду. Чего я тут не видал? А разведемся с ней потом, по почте, — небрежно кивнул он в сторону Нины, которая нервно кусала губы. — Сейчас времени у меня в обрез…
Милиционер, слушая Шурика, терпеливо улыбался, только правое веко у него подрагивало, не подчиняясь воле. Нина порывисто встала и, отвернувшись от обоих Шуриков, загремела вилками. Говорить стало не для кого, и первый Шурик поднялся и ткнул кулаком в податливую перину.
— Проводи меня, Нецветаев! — мотнул он головой.
— Водку с собой возьмешь или как? — спросил тот, взболтнув оставшееся в бутылке.
— Издеваешься? — поднял брови первый Шурик.
— Нет, что ты, — ответил второй Шурик, снимая с гвоздя штатский пиджак. — Пошли, Алфеев!
— А что? Алфеев — хорошая фамилия, — заявил первый Шурик. — Вот и Нина скажет. Правда, Нина?
У Нины задрожали плечи.
Всю коротенькую дорогу до своего дома первый Шурик размахивал фотографией чужой Наташи. Она была уже изрядно помята, но Шурика это заботило мало. Он не умолкая тараторил о Москве, разводе и необыкновенной любви. Второй Шурик шел, отстав от него на шаг. Он боялся очутиться к первому Шурику спиной и потому осторожничал.