– Кофе?
– Здорово. А тебе?
– Я уже выпил. До зарядки.
Ранняя пташка. А ведь букет он собирал сам – эта мысль наполнила меня теплотой. Фредерик часто дарил цветы – чаще всего заглаживал очередную вину. Пышными розами, экзотическими валлами, иногда «вениками», состоящими из тридцати разных диковинных сортов с ценником под тысячу долларов.
Я не любила те цветы, не разглядывала их, не наслаждалась их присутствием. Они были не высказанными вслух словами «прости». А эти другие. Эти дышали нежностью и тихим спасибо. Возможно, даже не мне, а бытию, моменту и заключенной в нем радости.
– Я уже придумал, куда мы сегодня пойдем.
– Куда?
– Покупать удочки. А после на озеро. Как тебе?
– Отличный план.
И Кей улыбнулся. Наверное, впервые на моей памяти. Потеплели его глаза, разгладилось лицо, стало совсем иным выражение. И будто не Кей в кресле, а совсем другой человек – незнакомый и еще более привлекательный.
Я вдруг поняла, что люблю его – этого мужчину. И что мне (так уж сложно вышло, что мы люди без будущего) совсем не обязательно ему об этом говорить. В любви важны не слова – чувства.
Стакан кофе, цветы, удочки, рыбалка. И рядом тот, кого можно и хочется целовать.
Я была счастлива.
* * *
Кей.
Он не понимал, куда ускользает время. Они ведь только заехали в магазин, потом в кафе, затем еще в один магазин, на заправку…
И уже вечер. Бесконечно нежный перламутровый закат – миллион оттенков в градиенте неба.
Две удочки, примощенные на камнях, – ничего не ловилось. Наверное, наживка не та, или нет сноровки. Стекал в лощину туман; тишину нарушал редкий всплеск спокойной воды и веселый треск костра. Суп Веста варила из того, что принесли с собой. Накрошила на берегу картофельной кожуры – улыбалась, что в Калтане все отдала бы свиньям, – порубила морковь, накидала в котелок куски замороженной рыбы – «уха».
– Больше всего у нас в реке черноушек…
– Это рыба такая?
– Да.
– С ушками?
Она смеялась легко, открыто.
– Без ушек. Но у нее рядом с жабрами черные треугольнички – за то и прозвали. Потом еще белоперка…
– Звучит, как нож заключенного.
– Не перебивай. Тульпа, самсога и тильки. Тилек больше всего…
«Кильки».
– …но они маленькие, только сачком.
«Точно».
Она говорила о родне, о людях, которых он никогда не видел и, скорее всего, не увидит. А у нее впереди скорая с ними встреча, и налицо возбуждение.
«Пусть все пройдет хорошо».
Кей делал вид, что следит за поплавком, но он не следил, просто смотрел вдаль на то, как постепенно темнеет небо. Еще полчаса, и покажутся первые звезды. Он все еще дышал этим неуловимым умиротворением, хоть и понимал, что скоро оно покинет его надолго.