– Вот уж где сенсация.
«Жену».
– Скажи… – глупо пытаться прознать что-то в самом конце и верить, что тебе это чем-то поможет, но я все же спросила, – а если бы я осталась, у меня был бы шанс стать твоей женой?
– Ты уже ей стала.
Он ответил очень просто. Без пафоса, безо всякого напряжения.
И вопреки ожиданиям стало легче.
Мы команда. Мы ею останемся.
Спустя десять минут я крутила в руках карту местности:
– Скоро мы выйдем к морю, так?
– Да. Но сам я в этих краях раньше не бывал.
– Нужно будет найти бухту.
На меня взглянули спокойные серьезные глаза. Нам будет хорошо, он будет меня обнимать. Долго-долго.
– Но сначала магазин.
– Зачем?
– Купим вина.
Кей не стал спорить.
* * *
(Whitney Houston – Unbreak my heart)
Кей.
Он все никак не мог ее отогреть. Начало заходить солнце; поднялся ветер. И хоть скалистая ниша у кромки моря с тонкой полоской серебристого песка укрывала от порывов, все равно задувало. Веста мерзла.
Кей отыскал в багажнике плотную тканевую, похожую на тонкий матрас, циновку, раскатал на земле, кое-как собрал сушняка на костер – развел огонь. Веста от еды отпиралась долго – накормить ее удалось почти через силу. После одеяло на плечи, побольше дров в костер; штопор для вина отыскался в складном перочинном «на-все-случаи-жизни» ноже.
Пластиковые стаканы, как назло, забыли; Веста пила прямо из горлышка. Смотрела на бегущую по волнам рябь пустыми печальными глазами и дрожала. Кей не знал, чем еще помочь. Едва ли на его памяти «клиент» выглядел настолько потерянным и жалким. Даже если бы до этого дня Кей никогда бы не встречал мисс Керини, сегодня бы он ее отпустил. И никакие деньги не помогли бы нажать на спусковой крючок.
«У всего есть предел».
А сегодня без шансов. Он должен.
Ее развезло, размазало от желания поговорить спустя минут двадцать после первого глотка.
– Кей, я хочу сказать спасибо…
– Не надо.
Он ответил – почти огрызнулся – быстрее, чем успел подумать.
А взгляд ее удивительных глаз серьезен и настойчив.
– Надо. Так принято, понимаешь? Киреи всегда прощаются перед… уходом. Благодарят.
Кей Джей меньше всего хотел, чтобы его благодарили, – не за что.
– Ты позволишь? Это не для тебя, для меня…
«Чтобы облегчить душу».
Он не успел даже заметить, когда уселся на камень, принялся остервенело остругивать первую попавшуюся деревяшку.
Лучше бы не слова. Лучше бы она просто осталась – придумала другой план. Или просто забыла о прошлом – недостойные мысли, малодушные.
– Конечно.
Он просто ее любил. Война, предательство, очерствевшая душа – он все-таки остался человеком. И, как любой человек, желал, чтобы рядом был другой. Другая. Она. Теплая, ласковая. Чтобы вместе…